– Акцент? О каком языке идет речь?
– О французском.
– У него не было акцента, он говорил как я. Но мог прекрасно изобразить любой акцент, если нужно. А с вами он говорил как канадец?
– Да.
– Его мать была франкоязычной канадкой. Он часто проводил там каникулы и научился говорить так, что никому в голову не приходило, что он не местный.
– Где вы оба научились так чисто говорить по-французски?
– Вам не нужна эта информация.
– Да? Ну ладно, я придумаю, как это объяснить. И значит, вы ничего не можете мне рассказать о нем как о профессионале?
– Я прочел его досье всего несколько дней назад.
– Меня интересует не его досье, а ваше мнение о брате.
– Он был очень похож по характеру на отца, всех очаровывал, мог со всеми найти общий язык. И мог уговорить любого сделать всё что угодно.
– Со мной это не сработало.
– Может быть, ему просто не хватило времени, чтобы вас убедить.
– Возможно. А какие у него были недостатки?
– У него их не было.
– А слабостей?
– Тоже.
– Вы совсем не хотите мне помочь, и к тому же это неправда. Недостатки и слабости есть у всех.
– Вас же не интересует его досье. Вас интересует мое мнение, ну так вот: у него не было недостатков.
– Ну хорошо, допустим, это возможный взгляд на вещи. Но слабости, например, часто являются продолжением наших сильных сторон. Какие из его достоинств могли пойти ему во вред?
– Я не понимаю, к чему вы клоните.
– Ну подумайте сами, с чем мы имеем дело: человек без слабостей и недостатков, который вдруг попал в западню. Вот я вас и спрашиваю, как это стало возможным? Как к нему подобрался убийца? Чтобы придумать историю от начала до конца, мне нужно найти хоть что-то, что может объяснить, как он оказался в этой квартире. Если я ничего не найду, то ничего и не придумаю.
Он молчал, и ей пришлось продолжить:
– Убийца должен был обнаружить слабые места Грэга, не заглядывая в его досье. Как и вы должны были всё это знать до того, как прочли несколько дней назад. Расскажите мне о его недостатках, чтобы я хоть за что-нибудь могла зацепиться.
Подождав еще немного, Камилль поднялась и закончила:
– Я иду наверх и буду в квартире до шести часов. Можете оставить свои ответы здесь, или нам придется перенести всё на завтра. Я могу прийти к одиннадцати.
– Если у меня будет что вам сказать, я сделаю это сегодня. Если нет, продолжим завтра, – ответил он.
Камилль была в бешенстве. Ей хотелось больше никогда с ним не встречаться. Слишком личные вопросы, которые он задавал за обедом, заставили ее пробивать бетонную стену, которой он себя окружил. Но ее усилий было недостаточно, чтобы Рафаэль хотя бы чуть-чуть стал походить на обычного человека. Чтобы перестать думать об этом, она полировала ванную Юдифь и, перед тем как уйти, спустилась в комнату для игр, но не нашла там ничего нового.
