Я с ней согласился, и согласился с удовольствием. Если бы не странное поведение доктора Пауэлла, я счёл майора оправданным. Этот Паркс мог попросту оболгать его, как оболгал синьору Ангиссола – нищие не оставляют в наследство домов, способных заинтересовать власти города Лукка.
Но оболгать английского джентльмена! Это ж каким негодяем надо быть!
– Ранвир! – прервала мои размышления девушка.
Слуга встрепенулся.
– Ты слушал наш разговор?
–Да, госпожа.
– Ты случайно не помнишь, как звали друзей мистера Паркса?
– Имя мужчины не помню, а женщину звали Мейбл. Она была горничной.
Этим мне пришлось удовлетвориться.
Я уже хотел выйти, как вдруг увидел нечто чудовищное. На гостиничном комоде стояла весьма оригинальная картина с инкрустациями; картина изображала женщину с довольно миловидным лицом и хорошей фигурой – но с ЧЕТЫРЬМЯ РУКАМИ! Двумя таинственная дама держала нечто вроде гитары, в третьей руке была раскрытая книга, в четвёртой цветок; фоном служило озеро с лебедями.
– Что это? – спросил я, не скрывая ужаса и отвращения.
– Это богиня Сарасвати, покровительница наук и искусств, а значит – моя патронесса.
– Какая мерзость!
– Мерзость?!
Девица, кажется, искренне удивилась. Она помедлила с ответом.
– А я так нахожу, что моя богиня гораздо красивее, чем тот бородатый идиотик, которого рисуют ваши христианские художники.
«Бородатый идиотик»?! Охваченный истинно христианским гневом, вышел я из этой обители идолопоклонников.
Глава 14.
Рассказывает Элизабет Берк, известная также как Мак-Генри.
Накануне исполнения «Любовного напитка» я буквально места себе не находила: во-первых, первый раз предстояло исполнение главной женской партии, во-вторых – беспокоила это история с Парксом и майором.
Но в самый день выступления я вдруг успокоилась. Выхожу на сцену не первый раз. К роли приготовилась. И даже если провалю её – не убьют же меня, в самом деле. В тот же день пришло письмо от миссис Бредли. Добрая женщина подробно описывала все события, произошедшие после нашего отъезда, и у меня словно камень с плеч свалился: полиция считает произошедшее взаимным убийством, а этот англичанин, который лезет с вопросами, вообще не полицейский, а брат жены Моргана. Теперь, если сыщик-любитель будет упорствовать – я ему расскажу про его сестру. И он заткнётся, дабы сохранить «честь семьи».
Наступил роковой вечер. Я вышла на сцену, вздохнула и … начала. Исполняла, может, без особого изыска, но нигде ничего не испортила. А когда добрались до сцены Адины и Дулькамары, месье Сэрму улыбнулся ободряюще, и страхи мои окончательно прошли.
