Федор Глухов взирает на происходящее с нескрываемой завистью, а его недовольство тем, что многие пришли на показ с детьми – лишь удобная форма, чтобы завуалировать собственную неспособность войти в круг избранных.
– Посмотри на эти маленькие создания, – говорит он незнакомой красноволосой девушке с фотоаппаратом, случайно оказавшейся рядом. – Что хорошего может случиться с ребенком, если уже в четыре года мама с папой наряжают его как куклу и тащат в общество дядь и теть, больше похожих на вампиров чем на людей? Если уже с пеленок он вращается в кругах, где человека оценивают по стоимости его туфель и платья? Да, конечно, сейчас взрослые вьются вокруг него, умиляются и кудахчут: «Какое прелестное дитя!» Но я уже вижу, как от всего этого блеска и трескотни у некоторых малышей растут клыки и появляется кровожадный блеск в глазах.
Детей вокруг действительно много. Они вышагивают рядом со своими родителями, одетые по последнему писку моды. Внимание Федора привлекает семейная пара – мужчина и женщина, держащие за руки белобрысую девочку лет пяти. Он смутно вспоминает, что глава этого семейства, кажется, снимался в каком-то сериале. Все трое облачены в тот экстравагантный готический стиль, за которым идут в бутики Александра Маккуина, Рика Оуэнса и русской марки «Арсеникум». На девочке – черное платье, черные плотные колготы, черные туфли и два черных, причудливо завязанных на голове банта. Она ничуть не смущается фотографов и улыбается им как заправская кинозвезда.
– Рассказать тебе, как все это началось? – спрашивает Федор красноволосую девицу.
– Отвянь, парень, – злобно бросает та. – Боже, какой же ты занудный!
– В начале восьмидесятых кто-то притащил с собой дитя на показ Унгаро – это была такая же девочка, как эта. В самый разгар шествия моделей над подиумом взметнулись тысячи мыльных пузырей, и тогда усидеть на месте ей стало не под силу. Девочка вскочила и стала гоняться, пытаясь их поймать, за летающими вокруг мыльными шарами. Взрослые аплодировали стоя, и что ты думаешь? Уже на следующем показе с детьми сидели абсолютно все. Даже те, у кого не было собственных детей, позаимствовали их у своих родственников и привели с собой.
Девица бросает на Федора Глухова презрительный взгляд и демонстративно отворачивается. Ссутулившись, она принимается листать отснятые фотографии на экране своей камеры.
Федор заглядывает ей через плечо:
– Вот эти совсем неплохие.
– Может ты, наконец, отстанешь, а? – раздается в ответ.
