5 января
Утром я обнаружила на соседней кровати мою тетрадь со склеенными страницами. На обратной стороне еще не высохли отпечатки влажных от слез рук. Я спустилась вниз, но Авдотьи Николаевны уже не было. Вместо нее меня поджидал незнакомый человек. Велел собираться, но все вещи были уже при мне. Мы сели в двуколку, и он тихо дернул вожжи. Ворота открылись, а лошадь тихо ступала с лужи на лужу. Пока мы ехали, я долго смотрела, как позади меня заколачивают ворота приюта. За острыми зубьями частокола тихо качаются из стороны в сторону ветви берез. Слева пруд с лилиями, окруженный деревьями-тайниками, а справа открытый простор равнин, который был виден из наших окон. Смотря на него, мы всегда думали на тему некой свободы. Для меня это уже не имеет значения. Сейчас я надеюсь только на одно: что Надя имеет эту самую свободу. Однако я должна совершить кое-что еще. Выпрыгнув из телеги, я побежала в сторону пруда. Человек пытался угнаться за мной, но бесполезно. Меня уже не остановить. Я спрятала этот дневник в дупле нашего дерева вместе с тетрадкой рассказов, что я так и не смогла передать Наде.
Надя, если ты читаешь это, то знай, я поняла, что такое свобода. Свобода – это счастье, которое ты способен разделить с другим. Свобода – это чувство, что здесь твой дом. Я не знаю, куда меня увезут, но уверена, что это счастье я для кого-нибудь сберегу. Еще увидимся в нашем доме».
Еще недавно голые ветви старых деревьев покрылись листвой, озеленив всю детскую площадку. Здесь не было ничего: только неухоженные качели в виде весов, что качались от ветра из стороны в сторону, да побитая, давно упавшая и брошенная всеми красная потускневшая горка. Рядом стоял потертый диван, вынесенный кем-то и оставленный, – теперь только матери и бабушки сидят там, когда смотрят за детьми, бегающими от безделья по кругу, а параллельно взрослые обсуждают последние новости, как правило, с недовольством и возмущением.
И только ночью здесь становится тихо и безлюдно. В такое, уже позднее, время сюда и заглянули Тим и Паулина.
– Говорила же: здесь воздух гораздо приятнее, – гордо и твердо произнесла она, когда они минули арку и вошли во двор.
– Паулина, мы еще в городе, дорога тут в нескольких шагах, это не лес, от пары деревьев ничего не изменится.
– Хватит нотации читать, лучше помоги мне.
– С чем?
– Поднять ту детскую горку, – она указала на наполовину зарытый в земле кусок красного дерева.
