Бляхин, посланный от 1-го взвода, бродил немного поодаль, по огороду. Набивал огурцами карманы широких штанов.
- Гляньте-ка! - вдруг крикнул он, склонившись над грядкой,- солдат тут лежит!
Подбородком в землю, под черным саваном мух, разжав брошенные в кровь ладони, у ног Бляхина лежал Ладин. Бляхин пытался заглянуть ему в лицо, гнал мух, толстой корой облепивших небритые щеки расстрелянного. Но мухи, сытые и тяжелые, не улетали. Только подымались и, вися в воздухе, лениво и сонно гудели. Филатов снял фуражку.
- Свой ведь, господи! - перекрестился...
- Свой, говоришь? - Бляхин медленно повернул к нам плоские, как медяки, глаза.- Жаль своего человека... Видно, долго человек мучился... А коль не допущать этого желательно, так не в грудь, говорю,- в ухо целить нужно... Боком и - раз! - гладко!..
Рота на дороге уже подравнивалась.
И опять:
- Ре-же!..
На окраине города стоял серый, заплеванный грязью дом, навалившись на дорогу разнесенным крылечком. В пыли под окном лежали осколки стекла. Над выломанной дверью болталась полусодранная вывеска:
"ПОЧИНКА ЧАСОВ М. Л. ЗЕЛИХМАНА".
- Прощайся с часами, Олимпиада Ивановна! Кончено! - сказал кому-то за мной вольноопределяющийся Нартов.
- Конники их по очереди носить будут. Во-и-ны!..
- Во-и-ны!..
- Отставить разговоры! - бросил из строя Свечников. Нартов посмотрел на него и улыбнулся:
- У петуха - перья, у дурака - форс... Эх, ты-и!..
* * *
За пригорком прыгала ружейная пальба... Поручик Ауэ бродил по перрону. Скучал.
- В бой, так в бой!.. Нечего!..
Прапорщик Морозов крутил папиросу за папиросой. Скучал тоже... Я вышел с ним на вокзал, где, составив винтовки, расположилась 5-я рота.
- Забавно, ребята!..- рассказывал Синюхаев собравшимся вокруг него солдатам.- Штаб она, понимаете, ищет... Какой тебе, старая, штаб?.. А она: главный!.. Да по делу какому? За часами я, служивые!.. Забавно! - Он засмеялся и, сняв малиновую дроздовскую фуражку, стал о колени стряхивать с нее пыль.
- Идемте, ребята! Сейчас старуха к батальонному пошла. У батальонного часы требовать хочет. Давай часы, и никаких гвоздей! К генералам, говорит, пойду! К главным.
- Что? Ну, конечно спятила!..
- И никто не знает, какие часы, да откуда...
- Олимпиада Ивановна! - узнали мы, но пойти к ней не успели.
- В ружье!
Вдоль красных от вечернего солнца рельсов шли роты. Впереди рот вырастал бугорок. Две березки на нем обрисовывались все яснее и яснее...
- Ре-же! - командовал поручик Ауэ...
