— Думаю, нет.
Легкий наклон головы показал, что мисс Силвер одобряет его.
— Благодарю за искренность, мистер Леттер. Моя задача стала бы значительно легче, если бы все здесь были со Мной столь же откровенны. Мне бы хотелось знать, почему вы так считаете.
Энтони меньше всего был склонен в этот момент к откровенности. Ночная сцена у него в комнате не выходила у него из головы. Энтони не верил, что Лоис убила себя. Он говорил это себе снова и снова. Однако, в принципе, такое могло случиться. Она предложила себя, была отвергнута, тут еще и Джимми появился… А вдруг это и впрямь самоубийство?! Эта мысль вызвала у него невольную дрожь хотя, исходя из доводов разума, любая другая версия была куда более неприятна. Из суеверного страха, как бы мисс Силвер не прочла его мысли, он торопливо заговорил:
— Она любила жизнь. У нее было почти все, чего только можно желать: красота, здоровье, деньги. У нее была куча всевозможных планов.
Мисс Силвер обдумала его слова. Словечко «почти» она отметила про себя особо и решила поразмыслить над ним при первой же возможности.
— Полиция отбросила версию о самоубийстве? — спросила она.
— Как мне показалось, местный инспектор довольно ясно дал понять, что она не вызывает у него большого энтузиазма. Какое мнение сложилось у Ярда, мне неизвестно. Они появились здесь совсем недавно.
— Вы имеете в виду людей из Скотленд-Ярда? — оживленно спросила мисс Силвер.
— Так точно. Вероятно, их появление означает, что речь идет об убийстве, — ответил Энтони и с саркастическим смешком продолжал: — Главный констебль, старик Маршфилд, — давний друг нашего семейства. Думаю, что он боится обжечься и потому хочет как можно скорее свалить это дело на чужие плечи. Честно говоря, он размазня, от него мало проку. По-моему, ему ни разу за всю его карьеру не приходилось сталкиваться с настоящим преступлением. Сейчас он испуган до смерти и его единственное желание — отмежеваться от нас как можно быстрее. Отсюда — появление на сцене старшего инспектора Лэма и сержанта Эбботта.
— Оба в высшей степени проницательные люди и отличные полицейские, — ответствовала мисс Силвер.
Старший инспектор Лэм солидно расположился в тяжелом дубовом кресле за письменным столом Джимми Леттера и выглядел в нем куда более внушительно, чем сам Джимми.
Перед ним на столе лежала кипа бумаг. Свою шляпу с узкими полями он оставил в холле. Облаченный в строгий черный костюм, он держался прямо, был крепко скроен и нацежен, как дубовое кресло, на котором восседал. Жесткие черные волосы чуть отступили назад и оставили открытыми виски, отчего его квадратное лицо казалось еще более значительным, чем, скажем, лет двадцать назад. Круглые карие глазки, которые Фрэнк Эбботт весьма непочтительно сравнивал с изюминками в сладких булочках-жаворонках, были устремлены на молодого человека в светло-сером летнем костюме, который, небрежно откинувшись на спинку стула, сидел за столом напротив инспектора. Вряд ли можно было представить себе более несхожих между собой людей, чем эти двое: Лэм — полицейский старого образца, опытный служака, справедливый, честный, умный, и Фрэнк Эбботт. Последний окончил спецшколу и полицейский колледж, был гораздо образованнее. Однако, несмотря на отсутствие внешней почтительности по отношению к шефу, Фрэнк был преданным почитателем Лэма и служил ему не на страх, а на совесть. Хотя, глядя на Эбботта, с трудом верилось, что такой, как он, способен перед кем-то благоговеть и кому-то подчиняться, — утонченный молодой человек с белесыми волосами, с отсутствующим, мечтательным взглядом светло-голубых глаз, одетый, как заправский щеголь. Воротничок, галстук — последний писк моды, хорошей формы, ухоженные руки; стройные, элегантные ноги в элегантных туфлях мягкой кожи…
