– Аой! | страница 22



                                            вершин,
улетаю за грань
                      голубых
                                  облаков,
за прильнувшие к ним
силуэты
         просвеченных
                       стылыми зорями
                                                 высей,
                                                       пустот
                                                             и глубин.
Я живу. Я люблю.
Я взволнован и счастлив без меры.
На ладони своей ещё чувствую я
                                              твою руку
                                                           тугую.
Я вдыхаю ещё запах кос твоих
                                             пепельно-серых.
Я люблю этот холод
                               осенних
                                          безлюдных
                                                       ночей
и над миром уснувшим
                                     задумчивость
                                                         лунную.
Тишина надо мною
                              созревшею грушей висит!
Тишина в моём сердце
                                  набатом стозвонным
                                                                   гудит!
Это мне улыбается гордое,
                                         смелое время.
Это мне говорит свою тайну
                                             звезда
                               из далёких окраин
                                                         вселенной.
Чу! Я слышу, как гибнет покой!
Тихо льётся симфония
                                 звуков и красок,
                                               словно снег
                                                            молодой.
И огней бесконечная пляска.
И брожу я один будто в сказке
мимо тёмных стволов
                                   тополей…
                                   – Аой!

Другое

Серебристая дымка
юных снов и мечтаний
зазывала меня
в бесконечную высь.
В жизни выпало мне
воли будто б немало,
но хотела душа
над собою взнестись.
Исходил я дороги,
по которым согласно,
беззаботно и шумно
ровесники шли.
И вот понял сейчас,
что искал я напрасно
перекрёсток большой,
остановку в пути.
Было трудно порой,
неуютно, немило
в одиночку брести
без надёжных примет.
Сам себе я тогда
становился постылым,
убежать бы хотел
от того, что имел.
Не влекла меня детства
приятная сладость
под манящие тени
золотого шатра:
слишком скоро была там
оставлена радость,