Всей своей похмельной башкой и прогнившей душой Василий осознал зачем он здесь, у этих ворот. Ноги сами привели его к этому дому, чтобы хоть краем глаза взглянуть на Ларису. Он и не надеялся её увидеть, ему достаточно было просто посидеть где-то рядом, недалеко от неё.
Ленивой, вальяжной, даже немного театральной походкой женщина возвращалась из уборной. Её обворожительный силуэт выплывал из темноты огорода и приближался к Василию. Он уже отчётливо видел полные груди, стянутые тесным халатиком, и слышал запах женского тела.
Очнулся Васька через мгновение, когда за Ларочкой со скрипом захлопнулась дверь. Приплюснутый к забору, в темноте, он остался незамеченным. Руки и ноги дрожали, никогда ещё с ним такого не случалось. Забор уже не был таким низким. Не с такой же лёгкостью, но всё же перелез через него назад, на глиняную улицу и побрёл на берег реки. Домой совсем не хотелось.
В темноте добрался до привычных кустов и, как хищник, затаился в своём логове. Отсюда просматривался длинный берег реки. Он видел всё, его не заметит никто. Звериная доля преследовала Ваську, приходится расплачиваться за свои прошлые и будущие преступления. Вдруг ему захотелось сделать что-нибудь такое, чего он никогда в жизни не делал. И это могло быть только то, что сейчас не давало ему покоя. Лариса не выходила из души, если, конечно, таковая имелась у Василия. Она сидела там, как заноза. Мешала ходить, сидеть, жить. Он даже уже не хотел к ней на печку. Васька заболел Ларисой и хотел, чтобы ей было хорошо.
В родительском доме жилым не пахло, но Василию всё равно. Его дом – тайга. Пора возвращаться, нагулялся по городским улицам, пожил, поработал. Никому он здесь не нужен, даже сам себе. Лучше сдохнуть на воле, на природе. Там хоть комары да медведи им интересуются. Обустроится в глуши на старом месте и будет век доживать, как привык. Без соседей и ментов.
Василий вытащил из отверстия в поленнице завёрнутый в несколько слоёв бумаги свёрток, крепко перевязанный рыболовной леской. Хорошая куколка, маленькая, но тяжёленькая. Полюбовался на единственное своё богатство и в обнимку с ним завалился спать. Завтра, ближе к ночи, он снова её увидит. Эта мысль – единственное, что сейчас утешало заскорузлое нутро Васьки.
Наутро опять наведались менты. Задавали вопросы, интересовались, почему не работает. Обещали помочь в трудоустройстве, если тот не будет пить. Васька даже удивился, как мягко они с ним разговаривали. Если бы они знали о его делах в тайге, сразу бы повязали. Ничего им неизвестно, сукам легавым. Воспитатели хреновы, себя повоспитывайте. Видал я таких! Ненавижу!
