– Ну смотри: дятел мне слегу передолбит, придется новую ставить. А это ж расходы! Головой думать надо! – с гордостью в голосе и полным удовлетворением своей мудростью закончил Тимофеевич свое поучение соседки, даже постучав сложенным кулаком по своей голове для пущего эффекта.
Тимофеич достал из кармана пачку сигарет, своих любимых, без фильтра, и коробок спичек. Прикурил, зажав зажженную спичку между ладоней, как бы закрывая ее от ветра, затянулся и выпустил небольшое облачко ароматного дыма. Он ждал похвалы и восхищения его прозорливостью, но тут же был разочарован: его подруга, баба Вера, взорвалась истерическим смехом, который продолжался около минуты. Просмеявшись, пожилая, но еще очень бойкая, женщина, опираясь на плечо Тимофеича, немного опешившего от такой реакции на его доводы, уселась рядом с ним на завалинку возле злосчастный слеги и, протирая глаза подолом фартука, спросила, не переставая заливаться от смеха:
– Это кто же, Тимофеич, тебя надоумил? Не твой ли дружок Чапай?
– Ну знаешь, что… Васька не такой уж и дурак! Иногда умные вещи говорит… – еще раз глубоко затянувшись, чтобы хоть как-то успокоиться, сказал Тимофеич.
– Ну да! Он и литр, наверное, с тебя взял? – протирая глаза от нескончаемого потока слез, прохохотала баба Вера.
– Литр – не так уж и много… Если этот петух недоделанный мне слегу сломает, придется потратить уже пять литров… – оправдывался Тимофеич, говоря совершенно расстроенным голосом, хотя уже сам начинал понимать, что он дал маху.
– Ваш дятел – бобер что ли? Ему это бревно лет двести долбить надо, а тебе, старый, два понедельника жить-то осталось! – продолжая смеяться, закончила баба Вера.
Ее заливистый смех разносился по всей округе. Именно он-то и напряг идущего проведать своего друга Василия Ивановича, который моментально сообразил, что его коварный план по раскрутке Тимофеича на литр раскрыт. Чапай подошел к калитке друга, заглянул через нее во двор, и, увидев там надрывающуюся от смеха бабу Веру, которая заметив его чуть не упала на землю от охватившей ее истерики, а рядом с ней совсем расстроенную физиономию Тимофеича, как вежливый человек, хотел в начале поздороваться, но слова приветствия так и застряли в горле. Вся деревня знала о норовистом характере Тимофеича, в комплекте с которым Бог наградил того не дюжею силой. Хоть и стар стал, но если ж доведешь, мало ли… Поэтому вместо «Привет!» Василий Иванович выдавил из себя:
– Тимофеич, ну ты это…
