С разных сторон двора то и дело подъезжали колесницы. Подобно одноразовым маякам, они освещали лавочку с Гошей противным белым светом, и он жмурился, неуклюже оплевывая коричневый пуховик с белыми шнурками. К Гоше пришло осознание жажды. Он проклял себя за то, что закупился меньшим объемом необходимого. К тому же, пейзаж с лавочки открывался скупой. От него к Гоше приходило желание собственничества. Он представил себя жильцом с большой буквы. Вдруг стал решать, как обставить квартиру: обязательный большой телевизор на всю стену, вместо кровати – широкий обшитый вельветовой тоской матрас, пару настенных шкафов из дерева с бесконечно точащейся красной смолой. Холодильник, быть может, еще.
Потом он подумал о гипотетической жене и, не успев вообразить идеализированные черты, вновь расстроился. Гипотетическая, она бы взяла отделку квартиры под свой контроль и завезла бы со своим приторным запахом сухую, как мартовский снег, скуку.
В этот момент на лавочку присел мужчина лет сорока – сорока семи с увлажненным лицом и тонкими бровями. Он закурил и стал думать о том же, что и Гоша, наблюдая за зелеными огоньками панельных гирлянд. Гоша встрепенулся и почувствовал, как грусть спряталась за пазухой.
Он попытался достать ее пришедшей в себя после поисков рукой, но эмоция оказалась крепким орешком. Мужчина был одет в глиняное пальто из монгольской овцы и тяжелую белую шапку. – Грустишь? – повернулся он.
Гоша не ответил. Мужчина наклонился и слопал пойманный кусок грецкого ореха. От него пахло ананасовым табаком. В свою очередь, от Гоши раздавался запах смешанного с соплями этила. Мужик, учуяв, усмехнулся. – Когда-то я тоже был таким. Могу поспорить, ты вот так не в первый раз сидишь. – Какая вам разница. – Ничего, все наладится.
Гоша вздохнул и сумел таки вытащить из-за пазухи грусть. – Не наладится. Не в первый раз же, значит, будет так же плохо. Или еще хуже.
Мужчина расхохотался и его смех был прекрасен. – Тебе нужно с чего-то нового начать, – он потянулся к карману.
Гоша загляделся на его движения, а затем отвернулся, стесненный независимостью. Мужчина достал смартфон, корпус которого был покрыт черным изумрудом. – Держи.
– Мне не нужно, что вы.
Гоша явно хотел игрушку. В голосе это нескрываемо читалось.
– Купил, а не пользуюсь. Тебе сейчас нужнее, – сказал мужчина. Гоша не сопротивлялся. Мужчина встал, сплюнул (чем прожег землю) и пожал Гоше руку. В плече у того пробежала искра, и, поспешив вылететь через ухо, была схвачена на выходе другой рукой Гоши.
