– Алексия, – так он называл меня, только когда был настроен серьезно и решительно. – Алексия, бросай. Что ты сегодня говорила той девушке, помнишь?
– Помню. Я сделала все что могла. Такая работа – людей спасать.
– Так какого же черта ты себя в могилу сводишь? Что с тобой станет через год, через два?
– Тебе-то что? Или ты не хочешь чаще меня видеть?
– Я не хочу видеть тебя такой. Ты же не хотела быть такой, как твой отец… Таким же ничтожеством, не способным нести ответственность даже за себя. Ты можешь быть лучше, чем он, я знаю.
Я слушала его слова, обливаясь слезами и утирая рукавом сопли. Действительно, моя жизнь могла быть другой… но какой? Какая она – другая жизнь?
– Лешка, ну полно тебе, – он сел рядом и приобнял меня своей длинной костлявой рукой. – Ты почти полтора года света не видела. Тот лор, Пашка, звал же тебя недавно выбраться. Сходи развейся. Тебе это нужно.
– Я ничего не хочу, Шестнадцать тон, вообще ничего не хочу. Знаешь, такое чувство, будто в груди огромная бездонная черная дыра, засасывающая все на своем пути. Все эмоции, всю радость и печаль. Остается только пустота. Бездонная, всепоглощающая пустота. Ты ощущаешь ее почти физически.
– Похоже на депрессию. Что скажешь, док?
– Я была бы рада, если бы депрессия была моим единственным психическим отклонением. Но ты здесь. И я рада тебе.
Каждый раз, ложась спать, я играю в лотерею: усну ли я спокойно или мой разум захочет рисовать ужасающие картины? Сонные параличи – довольно частое и типичное для меня явление. Это случилось и сегодня.
Засыпая, я услышала шаги в другой комнате. Я знала, что сейчас нужно открыть глаза и вскочить с кровати, пока меня не затянуло в эту бездну ужаса. Но промедление стоило мне этого ужаса. Секунда, и я не могу шевельнуть конечностями или сказать хоть слово. «Началось», – подумалось мне. Меня пронизывал чей-то угрожающий взгляд. Чувства почти подконтрольны. Это всего лишь мои галлюцинации. Но предвкушение чего-то более жуткого не покидало меня. Я знаю, что нужно проснуться и прикладываю все усилия – пытаюсь двигаться или закричать. Но это умопомрачение давит тяжестью свинца, не выпускает из своих страшных лап.
Я ощутила присутствие чего-то рядом с собой, прямо на кровати. Оно хватало меня за руки и тянуло в адскую грешную бездну. Оно приблизило свое уродливое лицо ко мне и шептало хриплым женским визгливым голосом: «Я заберу тебя с собой! Тебя ждет ужасная смерть в агонии. Ты будешь вечно гореть в аду. Не сопротивляйся, иначе я сожру твое сердце!»
