Лиза открыла дверь и помогла Маргарите Степановне выйти из машины. В воздухе пахло весной, а она ведь уже и забыла, как любит этот запах.
– Я вас жду, – бросила Лиза, закрывая за Маргаритой Степановой дверь поликлиники.
И этой девчонке хотелось верить.
Лиза посмотрела в зеркало заднего вида и поправила причёску. Кажется, всё, наконец-то, стало приобретать смысл. И эти голубые стрелки, которые не становились тускнее, как бы она ни тёрла их влажными салфетками, и помада, которая уже успела испачкать рукав пальто.
Лиза гонялась за смыслом всю свою сознательную жизнь, выхватывая лишь намёки на счастье. Это она больше остальных сестёр была похожа на отца, и она же на удивление стойко держалась, когда узнала о его болезни. В тот день даже у мамы пропало чувство юмора, и ей понадобилось время, чтобы подсобраться и вернуться к прежней жизни. А Лиза несколько раз медленно моргнула, накинула куртку и попросила отца научить её водить машину. Так и повелось.
Лиза – самая стойкая и деятельная девочка с болью, говорить о которой с каждым днём становилось всё более неуместно. «Жить, просто жить», – умоляла её мама, гладя по голове, как в детстве.
Лиза вытащила шпильку из волос и почувствовала облегчение. В сумке завибрировал телефон.
– Ну посмотрите на неё! – воскликнула Маруся с наигранным удивлением.
На заднем фоне видео были слышны детские голоса, и девушка, прищурившись, смотрела на Лизу.
– И по-твоему для этого твоя младшая сестра так старалась? Чтобы ты теперь оттирала тени влажными салфетками?
Лиза виновато потупилась и скомкала салфетку в руке в надежде скрыть следы преступления.
– Возьми в косметичке средство для снятия макияжа и вытри всё по-человечески, – тоном строгого наставника произнесла девушка.
– И вот, – Лиза показала экрану телефона вытянутую из волос шпильку и прищурилась в ожидании звонкой тирады негодования.
– Злиться не буду, – буркнула Маруся и внимательно взглянула на сестру. – Как ты? Ещё на работе?
Лиза кивнула.
– Не передумала ехать в школу? Большой шаг большого человека.
– Вечеринка.
– Ага, – улыбнулась Маруся. – А то всё бабушки да дедушки.
За спиной Маруси раздавались детские крики вперемежку со смехом, и она спокойно смотрела на сестру. Все в семье давно привыкли к тому, что по лицу Лизы никогда не поймёшь, что она чувствует. И Маруся давно оставила попытки разобраться в том, что именно и когда сломалось в старшей сестре, но всё продолжала отчаянно собирать её по кусочкам, возвращать к жизни.
