– Ваня, ты скучаешь по прошлой жизни? – вдруг спросила Полина, что парень аж поперхнулся от неожиданности.
– Не особо, знаешь ли. У меня с ним связаны не лучшие воспоминания. Здесь лучше, спокойнее. Здесь мир. Да и времени прошло уже достаточно. Мне Енкильмаал кажется куда более реальным, чем Мир людей. Я иногда ловлю себя на мысли, что мне прежняя жизнь приснилась, а я всегда тут жил, с Божаном, Маликой, Машкой. И с тобой вот.
Полина глядела в сторону видневшейся ржавой электровышки на востоке, на балках которых сидели галки, отсюда кажущиеся чёрными точками. Словно кляксы. Девушка протянула опустевшую кружку Ване, который без слов наполнил её и вернул обратно.
– А я скучаю. Думаю, как там мои поживают, что с ними сейчас. Тоска иногда сдавливает, душит.
– Ну так времени-то прошло всего ничего. Сколько ты уже здесь? Три лета провела?
– Четвёртое пошло, – повернулась Полина к Ваньке и печально улыбнулась. – Надеюсь когда-нибудь тоска уйдёт.
– Конечно уйдёт. Три года для Енкильмаала это не срок. Так, короткая вспышка. Вот увидишь, уже следующим летом рванём вместе с отцом в Гнездо. А оттуда ты, как и хотела на все четыре стороны сможешь пойти, – улыбнулся Ванька. – Не передумала ещё?
– Конечно нет, сам же знаешь, как я этого жду.
Снова воцарилось молчание. И Полина и Иван уткнулись, как в мягкую подушку, каждый в свои мысли. Кругом нарастал новый день, разгоняя звуки и тёплые запахи лета. Роса на траве начинала испаряться, накрывая поле туманом. Из норок вылезли мышки-полёвки и побежали по своим делам, птицы начинали перекличку, из прибрежных камышей в перевалку выбредали утки со своими выводками, и шумно плюхались в воду. С востока задувал ветерок, беспокоя волосы Полины.
Девушка по инерции попивала пиво. Свежесть утра разбавляла крепкий дурман хмеля и не давала мыслям сбиваться в кучу. Полина думала о новом мире. Миитланд. Чудесная страна, куда она попала после неудачного сплава по реке вместе со своими друзьями. Попросту, она умерла, а очнулась уже в тёмной избе, свет в которую попадал через маленькое оконце и освещал грубо сколоченный деревянный стол, за которым скрючился косматый человечек с длинной растрепанной бородой. Он елозил ей, словно веником, по бумаге, что-то быстро записывая обгрызенным карандашом.
– Очнулась, сударыня? – оторвался от записей человечек и пристально взглянул на девушку. Полина кивнула, растерянно озираясь по сторонам, приподнявшись на локтях.
