Как прошел день, Надя не помнила. Следующей ночью она почти не спала, ей было очень душно, хотя она оставила окно распахнутым и не стала задергивать шторы. Кажется, к утру удалось немного задремать, но почти сразу жарко засветило рассветное солнце, и спать стало невозможно. Надя полежала с открытыми глазами; солнце с упреком высвечивало густую комнатную пыль. Мысль о том, что сегодня она увидится с Юрой, застывала внутри липким страхом: что она ему скажет? и как она будет это говорить? Показалось, что все уже случилось: ее нелепые слова проговорены и записаны в вечности; осталось только догнать это событие на острой оси времени. Нужно было вставать. Надя долго кисла под горячей водой в пустой гулкой душевой, среди пара, подсвеченного голубыми лампами. В комнате она переоделась в летний сарафан (все-таки ещё было лето) и джинсовку. По-хорошему, нужно было подождать, пока высохнут волосы, но комната душила, и Надя сразу отправилась на остановку. Она шла сквозь нежное пустое утро мимо гаражей, мимо второго корпуса университета, в котором училась, и который сейчас казался покинутым навсегда, мимо закрытых магазинов и аптек; потом долго стояла на пустой остановке. Когда, наконец, подошел троллейбус – трясущаяся «четверка», – Надя машинально провела рукой по волосам и поняла, что они уже успели высохнуть. Еще она вспомнила, что не накрасила глаза.
Надя вышла на остановке «Голубой огонек». Ей нравилось это название: что-то в нем было такое, из детства. Пешеходная улица была наполнена солнцем и звала гулять. Надя достала телефон: девять двадцать, пришла на сорок минут раньше. На углу была кофейня, туда заходили какие-то бодрые люди. Надя вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего утра, но от мыслей о еде и от запаха кофе замутило. Она прошла немного по пешеходной улице и услышала громкий звук, напоминающий тягомотное подключение старого модема к сети. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что эта жуть происходит у нее в животе. И здесь уже не до метафор – живот урчал самым подлым образом, готовясь выставить ее неэстетичное естество перед Юрой. Охваченная паническим пламенем, Надя забежала под красную вывеску «Продукты».
Это был маленький магазинчик, скорее Исилькульского, а не Омского, типа. Пахло сушеной рыбой, плотно наставленные холодильники с мороженым и пельменями испускали невыносимый жар, душное пространство было наполнено песней: Пусть говорят, что дружбы женской не бывает
