На ветку соседнего дерева вспорхнула синица необычно яркой окраски. Замерла на секунду. Заметила Сергея в окне и улетела прочь. Некоторое время он продолжал смотреть вдаль, соображая, отчего такая жуткая тоска накатила на него вдруг. То же солнце, те же дети на дворе. Птичка. Те же крыши, а за ними – голубоватый диск солнца. Но вслед за ним – вторым планом – поднималась другая реальность, третья, четвертая.... Дежа Вю. Шлейф памяти начал заполняться знанием, которого не могло быть в этом пространстве его существования. И, тем не менее, он знал. Как знал и то, что уже никогда не избавится от этого шлейфа.
Точно такая птаха прилетела однажды к его бабушке. Это было давно. Как будто в другой жизни. Или в другой памяти. Или в другом мире. Или… «Стоп! – приказал себе Сергей. – Какая разница, если это все равно было со мной». И была Осень. Конец Сентября. В тот день погода играла в бабье лето. И теплый воздух медленно тек в открытую форточку. Сергей был в гостях. И они пили чай с плюшками. И был разговор на вольную тему. Но все больше о любви, дружбе и измене. Ведь ему было всего 20 лет. И с кем же было еще поделиться. Бабушка рассказывала о кавалерах своей молодости так, что Сергей забыл свое маленькое горе и не мог удержаться от смеха.
– Я так ему и отписала, – кокетливо улыбнулась дама преклонного возраста, – что в своей жизни видела много дураков. Но он превосходит их всех…
И вот тогда синица влетела в кухню и заметалась под потолком. Внук поднялся, чтобы открыть окно пошире, а бабушка разом сникла. Сказала еще несколько ничего не значащих фраз. И добавила:
– Пора мне, Сереженька. – И внук первый раз услышал в ее голосе легкое старческое дребезжание, которого раньше не замечал.
Пора, значит – пора. Он быстро собрался. Чмокнул совсем еще не старую женщину в щеку и бодро зашагал к дому. Ему даже в голову не пришло, отчего это она вышла на лестничную площадку и с такой тоской смотрела ему вслед, пока он несся вниз, перепрыгивая через ступеньки.
Через три дня ее не стало. Врач сказал, что все произошло мгновенно. Сердце остановилось. И …
Вещи в квартире оказались в идеальном порядке. Бумаги разобраны и подписаны. Она лежала возле письменного стола, сжимая в руке листок ученической тетрадки, на котором ее каллиграфическим подчерком было выведено: «Сереженька, внучек! Давно должна была тебе рассказать…». – И более ни строчки.
«А может быть она, действительно, уже все знала об этом? – подумал он теперь. – Но если так. Отчего же молчала тогда!»
