Я не Модильяни. Я не умею смеяться над незыблемым. Смеяться над этой будущей пустотой. А он смеялся и хлопал своими крыльями, роняя перья на стол. Он открывал секрет голубых оттенков, танцуя. Он разбрасывал их по всему мирозданью – от слез до смеха.
Я не Модильяни. Я не умею преломлять красоту, словно призма, раскладывая ее на радугу и твои глаза. Эта тонкая грань между линией шеи и бесконечностью трепещется от дыхания, и нет возможности поймать ее в сачок, словно бабочку. Только он мог игриво проскользить по лезвию ножа и окровавленными босыми ногами станцевать тарантеллу.
Я не Модильяни. Я не сумею закрыть тот кран, из которого капает время, тонкой выпуклой струйкой пробираясь к сливу.
Но не закрывайте мне своей спиной этот арлекиновский витраж. Пускай я не автор этой фантасмагории ромбов на стекле, но я хотя бы сверкну переливами, я отражу в своих прозрачных боках и причудливо перемешаю замысел первохудожника. И быть может одна из бабочек усядется напротив моей набухающей капли и найдёт в ней узор для своих завтрашних крыльев.
Да, я не Модильяни. Я не умею говорить красками, но я умею видеть, как рисует свет фонаря на ночных тротуарах, я умею видеть, как порхают тяжелые и мокрые гроздья опоздавшего снега в просеках желтого ненастоящего света, я умею слышать шепот пустой улицы в безнадежных синих переливах сирен.
И что-то крылатое вылетает у меня из груди. Словно голубь. И если ты увидишь на дороге серое перо, значит, я кружу над тобой, значит, ты под крылом.
«ОТ АВТОРА»
Там, где нас нет,
Там беспечно плещет море,
И ветер на просторе
Гоняет солнечный свет.
Там далеко,
Там цветут мечты и розы,
Там живут стихи и прозы,
Там всё легко
В той стороне,
Где заря ласкает горы,
Где чисты слова и взоры
И небо в окне.
В тот дальний край
Мы отправимся с тобою
Звонкой весною
Верь и мечтай
