Мне показалось, что Вальтер намерен повторить достижение детства. Он опробовал воду, промыл в угасшей волне обтекаемые очки и, зачерпнув воду в ладони, обдал грудь пенным холодком.
– Но однажды я чуть не утонул, – безразлично сказал Шмитц, выполнив несколько приседаний. – Я был уже рядом с отмелью и ногой искал ребристое дно. Я прекрасно помнил этот долгожданный момент, когда на смену несметной массе воды приходила спасительная земля и рельеф дна резко шёл на подъем, причём порой внезапно, так что я врезался коленями в жгучий донный песок, бороздил его, как брошенный на мель корабль, а потом переворачивался на спину и лежал на воде, упёршись в близкое дно руками. Так, тяжело дыша, лежало обычно человек пять-семь, и кто-то, у кого ещё оставались силы, разгонял чаек победным возгласом, но большинство кряхтело от усталости и фыркало, отрыгивая солёную воду. В тот раз, приближаясь к песчаному пятну, в овале которого уже барахтались двое пловцов, я предвкушал умиротворяющий отдых под ласковым небом, но дно почему-то не начиналось, хотя я должен был его давно на щупать. Я беспомощно тянул вниз ногу и мне казалось, что вода подо мной превращается в клейкое месиво, которое пытается затащить меня в свою вязкую, холодную бездну. Впервые в жизни я ощутил настоящий ужас – кошмары войны были ещё впереди. Я продолжал махать руками, но уже почти отвесно. Я тратил последние силы, чтобы удержаться на плаву. Но самым страшным было то, что в трёх метрах от себя я видел спокойно плывущего Эриха Детмана. Он деловито разгребал воду длинными руками и не подозревал, что я попал в беду. Глядя на него, уверенно продвигающегося к финишу, хотя и изрядно уставшего, я прекрасно осознавал всё отчаяние своего положения: мы были рядом, но он плыл – и вдруг перешёл на шаг, я же – должен был расстаться с жизнью. Чудовищная несправедливость! – воскликнул Вальтер и бросил в море плоский камешек, который трижды подскочил над водой. – И вот, когда Эрих ступил на отмель и глаза мои захлестнула вода, я дотронулся ногой до земли и предпринял последний бросок вперёд. Потом я долго хрипел на мели и не чувствовал своего тела.
Вальтер надел резиновую шапочку, и мы вошли в воду.
– Туда я не поплыву, не волнуйся, – весело сказал Шмитц и усиленно заработал руками.
В тот вечер после купания мы ещё долго гуляли по побережью. Тонким изящным рожком висела на чёрном небе молодая луна. Разбросанные вокруг неё звёзды мерцали холодним серебром, их зеркальные световые потоки едва докатывались до нашей тёмной лесистой улицы, и этот возвышенный источник света указывал нам дорогу до тех пор, пока мы не подошли к дому, подсвеченному двумя прожекторами, которые были спрятаны в центральной клумбе напротив фасада.
