Все наперебой стали хвалить мальчика. Его распирало от счастья, длинные ресницы над огромными глазами, словно бабочки, порхали вверх-вниз.
– Берта, приготовь нам, пожалуйста, мороженое, – попросил Семен дочь. – И пусть Исаак тебе поможет. – Ему уже почти десять лет, а он такой разгильдяй и лодырь, каких мало, – с горечью сказал он, когда дочь и внук вышли из комнаты. – Костя, я давно хотел обратиться к тебе за помощью. Понаблюдай, пожалуйста, за ним, пообщайся… Может, потом подскажешь, что с ним делать. Боюсь, пропадет – не в нашу породу пошел.
– Хватит наговаривать на своего внука – прекрасный мальчик! – перебил его Глеб. – Лучше послушай мою историю. Наш младший, в отличие от старшего – отличника с примерным поведением, – с первого класса был жалким троечником и хулиганом. И вот однажды к Вере заехал сотрудник, причем не один. На руках он нес четырнадцатилетнего сына Юру, перекореженного церебральным параличом. Вера попросила меня заняться ребенком, пока они обсуждали свои дела. Мальчик обладал сохранным интеллектом и проявлял потрясающую осведомленность во всех вопросах, которые затрагивались в разговоре. Я позвал своего Сашу, который был его ровесником, и через некоторое время оставил их вдвоем. Минут через пятнадцать из комнаты, где они находились, раздались звуки скрипки.
«Не самый подходящий случай выпендриваться, особенно при его-то способностях, – подумал я. – Ну да ладно, все равно его надолго не хватит». Я ошибался – Саша играл около часа.
Когда коллега Веры собрался уходить, мы вошли в комнату и увидели, что оба подростка плачут: Юра – на диване, а Сашка – играя на скрипке. При виде этой сцены мы, трое взрослых, замерли. Мне стало мучительно стыдно, что я, отец, даже не предполагал в своем сыне такой способности к состраданию и сопереживанию.
Когда гости ушли, я сказал ему:
– Саша, за твое отношение к произошедшему – именно за отношение – я прощаю все прегрешения, которые ты совершил, и те, которые совершишь, потому что я виноват перед тобой больше, чем ты передо мной. Я, твой отец, занудствовал по поводу ничтожных негативных поступков и не видел твоего доброго сердца.
Какое-то время мы молча постояли и разошлись, улыбнувшись друг другу по-мужски доверительно.
Зачем я рассказываю вам об этом? Не ради идиллической картины и даже не ради того, чтобы продемонстрировать свою мудрость, – покрасовался Глеб, – а ради того, чтобы поведать о метаморфозе, произошедшей после того случая с Сашкой. Он вдруг в одночасье из хулигана превратился в примерного подростка, из троечника – в пятерочника и физико-математическую школу с английским уклоном окончил почти на «отлично».
