Иван Флейта с самого утра заполнил блок музыкой вполне заменяя свет утреннего солнца на протяжное пение флейты. То был звук схожий на пение птиц что непрестанно встречают щебетанием каждый свой новый день, радуясь и посвистывая мелодии на ветвях деревьев. Это было не привычное время для игры на инструменте не только для всего блока, но и для самого Ивана и таинственная музыка с утра по-разному влияла на заключенных, которые просыпались в смятении или же слышали этот странный звук глубоко во сне недоумевая, но все так же теряясь в закоулках этого бренного мира не смея просыпаться. Быть может, для иного слушателя играла не простая мелодия чем-то напоминающая музыку органа возводя протяжные долгие ноты и сменяя их на последующие, то был крик, но свободы ли, или же крик вечного заключения?
С чего вдруг Иван Флейта начал играть, инстинктивно ощущая наступления утра? Этот вопрос еще предстояло разрешить.
Ясно было одно, Иван Флейта играл так как никогда ранее и те, кто, пренебрегая сном и ворчливостью внимали этому внезапному концерту смогли бы догадаться об этом помня каждую ноту той или иной мелодии музыканта. Это был яростный звук, рушащий стены, это был стон судьбы, бьющей исподтишка и звон милосердия звучал непрерывно в этой на первый взгляд странной, но удивительной мелодии, заставляя каждого слушателя биться в замешательстве, но в конце концов придя к напрашивающемуся выводу: Иван Флейта выжил из ума. И подобно накаляющейся лампочке музыка проходила через этап развязки, которую не знал даже сам автор мелодии и в один миг музыка перестала и, хотя все лампочки оставались в целостности и сохранности, все же вполне можно было уловить эту незримую стеклянную грань, которая в один момент, внезапно, в клочья разорвалась.
Казалось, еще немного и Иван заиграет новую мелодию, но ничего кроме тишины нельзя было расслышать, лишь пару раз звякнул инструмент Ивана, а это означало что тишина больше не нарушится, и сонные заключенные провалились в сон, не придавая никакого значения последней мелодии Ивана Флейты, пока охранник спустя некоторое время не заметил что-то подозрительное в его камере и не воскликнул:
– Черт возьми! Иван Флейта перерезал себе глотку!
Как оказалось сделал он это собственным инструментом, сразу же после прощального концерта.
