– Картина неизвестного русского художника 17 века «Вологодский гость».
Две пожилых дамы с ученым видом рассуждали о мастерстве неизвестного русского художника, но только что виденные мной полотна голландских живописцев не оставляли сомнения – передо мной портрет голландского мастера.
– Это без сомнения работа голландского художника, – обратилась я к пожилым дамам, пораженная своим открытием.
Дамы внимательно изучили табличку возле картины, о чем-то пошептались и сказав:
– Возможно, вы правы, – поспешно отошли.
Из овальной рамы портрета «Вологодского гостя» на меня смотрели черные горящие глаза, сильного молодого мужчины лет тридцати пяти, с европейскими чертами лица в красной одежде с глубоким горловым вырезом, стилизованной под русский кафтан, одетым поверх черной рубахи. Художник видимо рисовал его в комнате освещенной свечами, которые оставили красноватые отблески на лице.
Я повернулась, что бы проститься с портретом, но он смотрел на меня все понимающе грустно-озорными, смеющимися глазами, не отпуская. Возникло, чувство тайной связи, которая установилась между мной и портретом, словно давно умерший родственник смотрел на меня, пытаясь что-то сказать. Пласт времени, почти четыре века, что разделяли нас, стал таять, и ожившая плоть картины заговорила со мной. Разговор был безмолвным, глаза соединились и мысли понеслись, создавая ощущение диалога.
Я давно заметила, что картины обладают таким же, как книги, если даже не более сильным информационным полем, часто недосказанное в книге мешает понять глубину и смысл речи. Картина же информационным сгустком устремляется в тебя, и ты стоишь пораженный откровением, и только через какое-то время как будто озарение начинает прояснять в сознании смысл и значение увиденного.
Так было со мной, когда я стояла перед портретом Вологодского гостя. В яркой, пылающей огнем рубахе, похожей на кафтан, он смотрел в меня, и я вдруг поняла, о чем он говорит мне.
– Посмотри на мою одежду, видишь мое правое плечо, в рукаве нет руки, он отрубил ее мне, когда я бежал от него.
– Это был ты во время нападения на замок?
– Да, отца убили, а я выбрался из замка и бежал в рощу, но преследователь настиг меня и нанес удар. Обливаясь кровью, от боли я потерял сознание и упал.
Я смотрела на пустой правый рукав купца, изображенного на портрете «Вологодского гостя», понимая, что передо мной юноша с картины ERGO, который бежал от догонявшего его убийцы. Занесенный меч обрушился на его правую руку.
