бездушного симулякра всего того, что может физически нравиться мужчине и призвано выкачивать из него деньги, силы, созидательную энергию и жизнь. Как ужасающий галактический пришелец из популярных фантастических фильмов, она впивается в одурманенную жертву и вытягивает из неё всё сущее. Холодок по коже вызвал этот образ в сознании господина П. и в очередной раз он пришёл в своих рассуждениях к мысли о том, что единственная сила, способная противостоять этому разрушению – это сила творческого духа, которую открыл в нём скульптор Северо. Словно три грации, выстроились в воображении П. Амали, Северо и сладострастная торговка. В этом аллегорическом изваянии выражалась модель натуральной вселенной господина П. Воспевая молодящую силу творческой жизни, он органично примирился со смертью и понял, что готов к ней в любой момент, что в ней нет никакого ужаса, она неотъемлемая оборотная часть этой ясной немеркнущему сознанию вселенной. Он разгадал тайну первого взгляда Харона – уже тогда он был пронзён этим лучом Абсолюта, о котором П. даже не подозревал. Проживая гениальную бетховенскую сонату, мечтая играть её с совершенством великого пианиста, как некогда П. играл роли в театральных пьесах, он проходил символический путь от первой до четвёртой её части, путь, в конце которого возникает свет, проясняющий в былой жизни всё, как в стихотворении Пастернака, распутывающий хитросплетение нитей всех случайностей, больших и малых горестей, радостей, падений и триумфов. Ему вновь и вновь хотелось пробуждать в себе утончённые эмоции, порождаемые определённым образом составленными аккордами и интервалами в музыке Бетховена. Они вызывали соответственную гамму ощущений, радуги и фонтаны эвристических картин и мечтаний, которые когда-то кружили в голове великого гения и у подобных ему отчуждённых от плотских услад и обыденных желаний сущностей. Господину П. стало так свободно от этого стихийного прозрения, что он стал сам себе невесом, задыхаясь от приятности, он созерцал аллегорию духа и ему хотелось пустить горячие слёзы детской невинности, столкнувшейся с чем-то слишком человеческим.
Курорт понравился господину П., захотелось обязательно вернуться в эти края и снова полежать в пляжном шезлонге и в мареве солнечных лучей подумать о кантианской протяжённости, неспешно перелистать страницы воспоминаний о страстной юности, приятные гуляния с первыми девочками, обозначившими зарю любви на горизонте его жизни, театральные репетиции, волнение премьер. Может быть, встретить ещё разок прекрасную торговку…
