Ранним утром П. в одиночестве отправился на пляж. День начинался точно также, как вчерашний и, как неделю, месяц назад – занимались бархатом лучи солнца, в нос бил душистый можжевельник, где-то готовили угли для мангала – коптила древесина. Проходя по ещё свободным рядам шезлонгов, П. выбирал наиболее выгодное место. Обычно оно находилось во втором ряду, под большим зонтом, который он самостоятельно раскидывал с помощью незатейливого механизма. Видя это, обычно подбегала пляжная обслуга, в лице уже почерневшего от загара мужчины с густыми зарослями на груди, или мальчишки, которому тот платил сущие гроши, но их хватало, чтобы напоить любимую девчонку сладким коктейлем, или купить ей фисташковое мороженное, получив взамен доступ к оголённой ляжке, по которой проскользит рука, или счастливец получит возможность проверить мягкость натягивающего маечку лифчика. П. отлично представлял, как весело и беззаботно проводят юнцы своё каникулярное время, придумывал кратенькие истории их вечеров и представлял, как они обнимают своих подружек. В белой соломенной шляпе, крупных чёрных очках классической модели, в чёрных боксерах для плавания П. привлекал внимание мамочек с детьми, стареющих кокеток и богомольных барышень из близлежащих пансионатов, которые с трудом скрывали свои вожделеющие взоры.
Первое утреннее погружение в бодрящую морскую влагу было для П. священно. Он не понимал людей, которые подолгу решаются окунуться в море целиком, привыкают к воде, выстаивая минуты в ней сперва по щиколотку, затем по коленку, по пояс, потом вращают корпусом, как бы разминаясь, положив руки на талию, потом размахивают ими и только после всех этих приготовлений ныряют наконец, пыхтя, как разогретый углями утюг. П. обыкновенно с берега пренебрежительно наблюдал за такими людьми и, как бы давая им наглядный пример, с разбега, не боясь ершистой мелкой гальки, погружался в воду по пояс и нырял, разбрызгивая вокруг себя литры воды, вытесняемой могучим телом. Он свободно плыл без преград, поворачивая лицо восходящему солнцу, задерживался на глубине, блаженно распластавшись на поверхности, словно морская звезда, переворачивался и плыл обратно. Пока он шёл к своему лежаку во втором ряду, с него струилась влага, он откашливался, прочищал нос от щекочущей солью морской воды, закидывал назад волосы, вытряхивал воду из ушей. Насухо вытершись, он расстилал на шезлонге заранее приготовленную простынь и укладывался на неё, распрямив руки и ноги перед солнечными лучами.
