Я вылезла из пледа и пошлёпала к холодильнику. Бутылка минералки, два бичпакета, засохший кусок пармезана, четыре яйца… Я захлопнула дверцу, магнитик с Курском снова оторвался, я машинально подняла его и прилепила на место – между Сочи и наклейкой с вином, потом опять открыла холодильник. Повертела в руках пармезан, потянулась за ножом, отрезала пластинку. Уголки пушились белой плесенью. Я швырнула сыр в ведро и долго отмывала руки розовым мылом. Тоска… Ложка с малиновым вареньем глухо звякнула в кружке, затих чайник, я пролила кипяток на клеёнку. Пить не хотелось, есть не хотелось. Нужно было позвонить начальству, сказать, что не выйду завтра, попрыскать цветы, поменять тебе песок, вынести мусор, купить носовых платков… Я раскрыла ноутбук, чтобы включить какой-нибудь предрождественский влог или обзор фильма. Кипяток с малиной обжигал язык, на меня смотрел весёлый беленький Зая – он махал лапкой и желал мне приятного чаепития. Я вдруг осознала, что даже пальцем не прикоснулась к твоей кружке с тех пор… Она всё так же стояла с краю, на чёрной клеточке клеёнки, с разводами внизу, с коричневым налётом внутри, а Зая на ней был всё такой же – чистенький и пушистый. Я через силу отпила кипятка и взглянула на тебя – ты всё так же пыхтел на подушке и грыз ветку. Но странно – я этого не слышала. И запаха как будто не было…
Я ужасно выглядела. Лицо оплыло, прыщ на щеке, волосы взлохмачены, нелепый полосатый халатик… Я медленно отхлёбывала из кружки и рассматривала себя в дисплей. На чёрном экране маслились отпечатки пальцев.
**
Мама сказала, что тебя надо бросить, Зая. Знаешь, обычные сердобольные причитания, дескать, я ещё молодая, мне такой груз не нужен, не ставь на себе крест, а как же дети, ты же женщина в конце концов… Я думаю, всё как-нибудь разрешится. Гугл говорит, что зайцы живут двенадцать-семнадцать лет. Если оценить твой внешний вид, зубы, вес и составить простую пропорцию…
Лет через пять мне стукнет всего лишь тридцать четыре. С гиалуронкой и блестящим взглядом я буду ещё совсем девочкой: розовые тени, ямочки, шеллак с сердечками… Сдам нашу квартирку и укачу в Швецию на стажировку – на полгода, или год, или даже два. Буду выезжать на велике с рассветом, мчать через непричёсанный лесок, здороваться с чайками на набережной… Стол пахнет древесиной, в белой вазочке ветки хлопка, монитор запотел от кофейного пара… Уже в четыре вечера буду счищать снег со своего голубого «Кресента», румяная от мороза и довольства, после забаррикадируюсь в полупустой комнате с искусственным камином. На стеклопакет будут налипать мокрые хлопья, огни внизу – гаснуть, я буду глотать горячий глёг и смотреть в ясное чёрное небо и даже разгляжу Полярную звезду. Через пару месяцев я пойму, что улыбка старшего аналитика Юхана как-то особенно мила и двусмысленна, мы соприкоснёмся рукавами, выпьем по капучино, он пригласит меня на Снежный фестиваль, я попробую сюрстрёмминг, меня вытошнит на его атласную сорочку, и это нас сблизит. Неловкий заразительный смех, замачивание рубашки в раковине, нелепые поцелуи. Главное, вовремя приправить отношения абсурдом…
