Пришел черед Насти. Ее звенящий голос затрепетал в воздухе. Тонкий, нежный, почти растворяющийся в вечерней прохладе. Конденсируясь, нотки мелкими капельками выпадали на отзывчиво подставленные лица людей внизу. Они позволили смыть с себя последствия шторма – удалить налипшие частички ярости, место которой занимало умиротворение. Последние фразы прошелестели через микрофон почти шепотом. Настя отвернулась и медленно пошла вглубь сцены. Вперед выходил Димон с уверенно смотрящим вверх длинным грифом бас-гитары.
Глухие тяжелые капли упали в толпу. Они с неохотой вываливались из инструмента, ударяли плотными шлепками открытые лица и сбегали вниз толстыми ручейками. Колебания струн, толщиной почти в мизинец, были хорошо заметны, а рождаемые ими капли – невидимы, но, все же, не менее реальны. Если кто-то и думал, что бас-гитара не может звучать красиво, то теперь признал свою ошибку – люди радостно ловили эти плотные капли поднятыми вверх ладонями. Димон не спеша поднялся по грифу и ударил по верхней четвертой струне, ставя точку.
В полной тишине тихо отзвучало два такта, отмеренных Пэдом в хай-хет. Музыканты неподвижно выждали эту паузу, усиливая напряжение, а, затем, ворвался Слайд.
Не давая опомниться, он засверкал звонкими переливами легато, и люди, неожиданно для себя, оказались обстрелянными жгучими молниями, резкими вспышками мечущимися вокруг. Слайд взвинчивал неукротимый, дикий звук, хищная гитара дергалась в его руках. От попавших в нее молний, толпа взревела. Но Слайду этого было мало. Он, издеваясь над извивающимся и кусающимся звуком, трепал и выворачивал его в немыслимые положения. Вок больше не сдерживал его яростную мощь – он решил, что в свой звездный час каждый должен будет прозвучать так, как он того хочет. Слайд несколько раз делал паузы размером в секунду, обманывая слушателей ложным завершением, с последующей серией разрядов. Наконец, он сильным ударом по всем струнам, оборвал каскад ослепляющих вспышек. И за ними пришел гром…
Пэд не щадил палок. Он, поворачивая корпус, бил в плоские чаши барабанов, с сокрушительной силой вдавливал педали. Его руки мелькали, хлестко задевая диски тарелок. Пэд выбил серию триолей в малый барабан, запрокинув голову, и, после мощного удара в крэш, его руки опять смазались в воздухе. Раскатистые удары грома аккумулировались резонирующей с запозданием толпой, возвращающей барабанщику эхо. Его тело предстало рокочущим механизмом, рождая суеверные возгласы. Всегда закрепленный на одной точке, сейчас он будто рвался вперед, пытаясь разорвать невидимую цепь. Еще одна волна брейков и… гром прекратился так же неожиданно, как и начался, прощаясь затухающими звонами нагревшихся тарелок.
