Петров никогда раньше не задумывался, насколько маленьким был их Сердобольск. С высоты городок был виден почти целиком, с улицами, домами и частными дворами. Людей на улице в разгар рабочего дня почти не было и взгляд Петрова фиксировал что-то не совсем обычное: отъезжающий от здания милиции жёлтый милицейский газик с включенными сигнальными огнями; стоящий у здания почты синий почтовый грузовик ГАЗ-51 с белой диагональной полосой на борту; блестящая на солнце хлебная будка на заднем дворе продуктового магазина; бордовая пожарная машина, выезжающая из ворот пожарки.
Приближающаяся перекличка сирен милицейской и пожарной машин вернули остальные звуки. Под деревом стояли люди. Их не было видно сквозь крону дерева, слышны были только тревожные голоса. «Надо спускаться», – подумал Петров и стал осторожно спускаться вниз, нащупывая ветки ногами. «Дядя Володя не сказал почему-то, что спускаться с вершины гораздо сложнее, чем на нее подняться».
На следующий день после уроков к ним домой пришла Татьяна Петровна. Она долго сидела с мамой на кухне, Петров слышал их приглушенные голоса и звяканье чайной посуды. После ухода классной руководительницы мама была непривычно серьезна. Она не ругала его – только прижала его к себе на мгновение и потрепала его белобрысые вихры: «Пора тебе уже подстригаться». Вечером, лежа в постели, Валька услышал, как мама тихонько плачет, и от жалости к ней, и от раскаяния за свой бестолковый вчерашний поступок он тоже заплакал в подушку, чтобы она не слышала. Он быстро уснул и ему снилось голубое небо сквозь листву старого тополя и стайки стрижей, порхающие вокруг, и он тоже вдруг превратился в стрижа, и полетел за другими птицами над городом. Но только он был большим, неповоротливым, и никак не мог за ними успеть.
Сердобольск, май 1975 года
– Свобода, пацаны! Свобода! Каникулы! – 5-й «Б» высыпал на крыльцо после итогового классного часа, на котором классная руководительница раздала дневники с оценками за четверть и за год. Это означало, что учебный год для них официально закончился, и что впереди три месяца и шесть дней летних каникул.
– Салют каникулам! – Петров подбросил свой дневник в воздух. Дневник вяло махнул своими листами, словно птица подрезанными крыльями в тщетной попытке улететь, и шлепнулся на асфальт.
– Салют каникулам! – с воодушевлением откликнулись пацаны и школьный двор быстро заполнился никому не нужными теперь дневниками, учебниками и тетрадями.
