Вышли из домика. Мороз крепчал. Морозный воздух щекотал ноздри, снег крахмально похрустывал под ногами, над кладбищенскими деревьями всплывал холодный диск Луны.
За мной следом вышла внучка смотрителя, и дробно пробарабанив коньками по ступеням крыльца, балетной походкой пошла по дорожке сквозь арку кладбищенских ворот. Старик прикрыл дверь, накинул щеколду и, потоптавшись на крыльце, шагнул вслед за внучкой, жестом приглашая и меня пройти с ними.
– Вот, каждый вечер так ходим… ей нравится! Упорная! – словно оправдываясь, пробубнил старик, – здесь недалеко, надо пройти по дорожке, вдоль ограды, под горку…
Мы неспешно двинулись по дорожке. Я шел рядом со стариком, стараясь не забегать вперед и не отставать. У меня из головы не уходило это слово, как он его произносит: «кладбИще». Меня как-то обескуражило это ударение на «И» в произношении слова – кладбИще. Я никогда не задумывался о значении, смысле – слово как слово! И теперь, с каждым шагом, вымороженный до крахмальной белизны, утоптанный снег скрипел под нашими шагами «клад – бищь» – «клад – бищь»… Звук шагов намекал, настаивал на особом смысле слова, которым обозначалсь это место – слушай, запоминай! "Клад-бищь, клад-бищь!"
– А вы не знаете, почему такие места называют кладбищем? – не надеясь на внятный ответ, спросил я старика. Надо было поддерживать разговор. "И чего я задаю дурацкие вопросы?"
– А что же тут потаённого-то, мил человек? Я думаю так, что «клад» – понятно что, а «бИ ще» – «быть ещё»… «быть еще» – оставить о себе память, – могилку, да и опять же «памятник» – чтоб подольше помнили… вот, значит, как: человек хочет, чтоб о нём помнили! «Хочу», – мол, – «быть ещё»! – глубокомысленно закончил он свою мысль.
Меня эта трактовка заставила задуматься. Я так и шёл молча, вслушиваясь в звук шагов и глядя на убранство кладбища. Оградки теснились группками, перемежаясь пустыми местами, где не было ни крестов, ни оград… – лишь кустики сирени пробивались сквозь плотный снежный наст, да кое-где виднелись покосившиеся скамейки. Две расчищенные дорожки разрезали кладбище на три бесконечных линии могил… Пройдя метров сто вдоль ограды кладбища, и обходя многочисленные оградки и памятники, мы вышли к ровной полянке, покрытой ровным голубым льдом. Как лед здесь оказался, – на этом пустыре, для меня было загадкой – ни реки, никакого намека на присутствие воды, затопившей эту часть кладбища, не угадывалось.
– Источник тут у нас, возле часовенки, – объясняя моё недоумение, и не поворачивая головы, сказал смотритель и указал рукавицей в сторону от могил, на темневшую поодаль, рубленую бревенчатую часовнию, чуть в стороне от дома. – Святой Источник! Не иссякает круглый год! Вода течет оттуда по трубам, а здесь выходит и стекает в овраг за оградой. В мороз-то русло перемерзает, вот она и находит себе другие пути… заливает нам кладбИще-то и полянку. В хорошие зимы, бывало, много и оградок зальёт! Только кресты, изо льда-то, и торчат! И уж – до весны! Весной-то всё опять в норму приходит… Благо – наши «постояльцы» терпеливы… жалобы не подают… – на последние слова он хохотнул и отмахнулся рукой в рукавице, как от невидимой преграды.
