В детстве я узнавал слова и сразу их пробовал на взрослых, чтобы они рассказали всё, как есть. На шестилетие получил игрушку: солдатик на мотоцикле, – и назвал его «педерастом». Мама удивлённо посмотрела на меня и сказала, что это плохое слово и говорить его нельзя. «Кто тебя научил? Откуда ты узнал?» – спросила она. «В садике», – ответил я простодушно. Та же история повторилась и с «козлом». Так я, когда играл у Ромы дома, назвал ещё одну игрушку, и пришла его мама, и как наругала меня так, что раскраснелся я. А потом Рома рассказывал про «фалымитатыр», и я повторил восторженно за ним это слово, а он: «Тихо ты! Ты чего! Это нельзя говорить, слово-то!»
В доме зазвонил телефон. Я прокрался в коридор снова, снял трубку, голос мужской, басистый, как у попа: «Ты чего, Дим, дверь не открываешь?» Оказывается, крёстный, брат бабушки, хотел зайти. Через пару минут пришёл снова. Не разуваясь, с порога:
– Привет, Дим! Где бабушка?
– Там, – показываю на кухню.
Крёстный выглянул из-за угла коридора, увидел тело, распластанное по полу, и попросил меня уйти в комнату.
Я ушёл, закрыл за собой дверь, но притаился, стал подслушивать. Издалека – ругань, хлопки какие-то, дверью, что ли, хлопали, крики опять. Кажется, я слышал не только басистый дядин голос, но ещё и дедов.
Спустя несколько лет, когда я уже начал понимать слово «пьяный» слишком даже хорошо и распознавать пьяность в голосе, движениях, лице, случай был, и мрачный. Дед с бабушкой хотели ехать на дачу, но бабушка выпила много с утра, опять превратилась в злую, нехорошую, которая всех ругает и всем говорит сдохнуть. Спускаясь по лестнице после ругани, долгой и страшной, бабушка вышла из квартиры, споткнулась о ступеньку и полетела вниз. Она разбила голову, по кафелю разлилась бурая лужа крови. Я в тот день шёл в школу и думал, как там бабушка, потому что никто ей не помог встать: ни дед, ни мать, ни дядя. Она просто лежала в крови, рядом валялась сумка с её вещами, косметика по лестничной клетке рассыпалась. А вдруг она умерла? Почему они ничего не сделали с ней? Может, всё-таки ей потом кто-то помог? Наверное, помог. Напротив нас живёт Слава, про него говорят, что он сумасшедший, но добрый и «к богу близок». Он ей помог: поднял её, довёл до квартиры, положил на кровать, поставил рядом с кроватью иконку, а потом на следующий день повёл гулять около монастыря. «Там такой воздух – сразу любой дурман исходит».
Я вцепился в приставку, сделал погромче звук на телевизоре и играл, чтобы не думать о том, что творится на кухне. Жаль, ещё громче не сделать телевизор, уж больно за дверью там громко.
