Артём Павлович изображал горе и только поворачивал руку, чтобы Варваре было удобно её бинтовать.
– Вставай, – услышал Оптимистов.
Он снова приоткрыл глаз и хотел было застонать от обиды и боли, но доченька схватила папу за здоровую руку и рывком подняла его.
– Картошку кто чистить будет? Я что ли?
– Но у меня рука, – возразил Артём Павлович, показывая доченьке раненую руку.
– А у меня нога, – Варвара жестом намекнула, куда устремится её нога в случае отказа Оптимистова чистить картошку.
Артём Павлович удивлялся, почему до сих пор послушная дочь вдруг стала не только непослушной, но и обрела над ним какую-то чудовищную власть.
– Я твой отец, – заявил он.
– Сейчас пну, – ответила Варвара.
– Отца? – не веря своим ушам, спросил Артём Павлович.
– Нет, только его брюки.
– Но брюки на мне.
– Поэтому и пну. Или Чисти картошку, или сам готовь. А я вообще сытая.
Артём Павлович хотел возмутиться и открыл было рот. Варвара качнула в воздухе увесистой ножкой, и рот Артёма Павловича закрылся сам собой. Он поднял раненую руку, пытаясь доказать Варварушке, что раненых нельзя заставлять чистить овощи, и, к своему огорчению, обнаружил, что бинт белый и что если кровь и течёт, то за бинтом её не видно.
Варвара сунула нож в здоровую руку папы и всучила ему картошку. Артём Павлович вздохнул и принялся нарезать кубики. А что ещё он мог с такой рукой и такими навыками в полевой кухне?
Варвара помыла кубики Артёма Павловича и отправилась в дом готовить обед.
Баня догорала, как и надежды Артёма Павловича на благополучный исход событий. Пока варилась картошка, он горевал о беззаботных годах созидательного труда, гадал, в какой момент всё пошло крахом и почему никто его не любит: ни доченька, ни жена, ни соседи. Ведь он старался для всех, строил дачу, создавал новости в газете, учил всех, как работать и где работать.
Картошка варилась настолько долго, что Артём Павлович успел подумать, какую важную роль он играет в устройстве мира, и, когда Варвара принесла Оптимистову тарелку с горячей картошкой со свежей зеленью и горелым мясом для шашлыков, Артём Павлович хотел сказать ей, что он отец и что он самый главный не только в этой семье, но и в каждой семье, где читают его газету. Но Варвара опередила Артёма Павловича:
– В дом почему не хочешь идти?
И Артём Павлович вдруг забыл о грозном виде, подскочил с досок, на которых сидел, протянул руки к блестящей на солнце тарелке и поторопился сказать:
– Доченька, я тут покушаю.
