К этому времени Артём Павлович пришёл в себя, открыл глаза и обнаружил, что ведро при попытках порвать цепь Варвара опрокинула, баню хорошо захватило огнём, а жена Оптимистова продолжает кричать "А-а-а!" тонким противным голосом.
Первое, что сделал Артём Павлович, встал и попытался забрать ведро у Варвары. Она снова победила в схватке с отцом и снова быстрым шагом пошла к колодцу и бодро кинула ведро в него. Без цепи ведро прогремело, падая вниз, и так и осталось на дне колодца. Варвара засучила рукава.
– Нет! – закричал Артём Павлович, когда Варвара полезла в колодец.
– А-а-а! – ещё громче закричала жена Оптимистова.
– Да замолчи же ты, – застонал Артём Павлович, поднялся и поковылял к колодцу, в который уже лезла его дочь.
– Варварушка, доченька, брось ты это ведро. Пускай сгорит эта баня, она тебе и не нравилась вообще никогда.
Услышав о том, что баня пусть сгорит, жена Оптимистова перестала кричать на высокой ноте и сказала:
– Как это пусть сгорит? Может, и дом пусть сгорит. И шуба моя.
–Да-да, и часы с кукушкой, – с раздражением продолжил Артём Павлович, понимая, что Варвару не остановить уже.
Когда он добрался до колодца, она успела пролететь с грохотом на дно колодца и плюхнуться в воду на самом его дне.
Артём Павлович наклонился над колодцем, заглянул в его темноту и сказал:
– Варварушка, как ты там? Не ушиблась, деточка?
Жена Оптимистова к тому времени опомнилась, поняла, что дочь важнее шубы и настенных часов и поспешила к колодцу.
– Рыбонька ты моя, – неудачно сказала жена Оптимистова.
Спохватилась и продолжила:
– Птичка моя.
Тоже неудачно.
– Золотце ты моё.
– Мама, всё нормально, – ответила со дна колодца Варвара. – Я вам сейчас воду буду вверх подкидывать, а вы ловите и баню тушите.
– Но как мы будем ловить? – спросил Артём Павлович.
– Руками. Ладонями поймаете и понесёте.
Оптимистов оглянулся на баню. Она уже горела хорошим густым пламенем.
– Цепь кидайте мне, я выберусь.
Оптимистов поковылял искать цепь. Она лежала в центре огорода, как раз где росла картошка, которую хотел выкопать дядя Федя с трудом созидательным. Вернее, Оптимистов хотел. Но уже было не важно. Куда важней была жизнь единственной дочери.
И Артём Павлович подумал, что когда достанет Варвару и сходит за лексусом и без лексуса не вернётся, сам выкопает картошку, сам напишет все статьи в газету и вообще отныне будет всё делать сам.
Следующие десять минут, когда они с женой тянули Варвару на цепи вверх, Артём Павлович думал, что погорячился, когда решил всё делать сам. Всё-таки труд созидательный должны выполнять специально обученные люди, а не Артёмы Павловичи.
