Отдел занимался различными органическими продуктами для производства волокон и пластиков, и аппаратурная лаборатория при всей ее необходимости для плодотворной работы отдела приживалась там с трудом – частично это происходило от того, что химики- технологи настороженно воспринимали вторжение в их область специалистов с иным мышлением, а частично просто из-за устоявшегося привычного и неторопливого стиля работы.
Там, на МЭЗ'е, у меня появились новые знакомства и упрочились старые, завязавшиеся еще в "метрополии", на улице Чкалова 50.
Я знакомился с новой для меня тематикой и фирменными материалами по производству мономера (предполагалась покупка производства за рубежом) и удивлялся аскетичному (или нищенскому) аппаратурному оформлению процесса по фирменным материалам.
А рядом со мной сидел общительный Леня Сум-Шик, и я до сих пор не знаю, как правильно пишется его фамилия.
В этом старом кирпичном здании вдоль берега реки Яузы довоенной постройки кроме
НИО-6 размещались подразделения КНИПО-7 (Комплексного научно-исследовательского и проектного отдела) под руководством И.И. Гальперина с которым я близко познакомился.
Коллектив лаборатории Димы Попова (мы были на "ты" еще с 11-й лаборатории) был дружный и слаженный.
Обедать мы ходили в расположенное рядом здание соседней организации, которой незадолго до этого руководил Лужков. Там один их нас (дежурный) затем закупал пирожки для послеобеденного чаепития, дежурный менялся, и этого ритуала строго придерживались.
Часть коллектива летом устроила культпоход на Пироговское водохранилище с костром и ночевкой в палатках (все с собой) – к месту ночевки мы плыли на моторке. Костер, спальник и пробуждение в лесу оставили незабываемые воспоминания и крепкие дружеские связи на будущее.
Кто и чем конкретно занимался в лаборатории Попова я так и не сумел за год разобраться, но зато узнал, что Леонид Ефимович является соавтором популярнейшего тогда накладного дверного замка – популярность определялась изумительной простотой конструкции и технологичностью в изготовлении (но простота вскрытия замка тоже присутствовала).
О том, что Олевский, Дильман, Иванов и Сум-Шик учились в МИХМ'е вместе я понял из разговоров на Востряковском кладбище на похоронах матери Виктора Васильевича, где собралось много сотрудников института – я туда ехал в машине Виталия Ручинского вслед за машиной Сум-Шика.
Ручинский осторожничал, проезжая полуоткрытые ржавые ворота, и на мой вопрос – почему Леонид Ефимович проехал, не сбавляя скорости – он ответил: не у всех папы академики.
