Я закончил приборку на кухне в 22:15 торжественно водрузив корзину с вымытыми фруктами на стол. Я остановился в проходе чтобы обернуться и окинуть взглядом помещение, оценить проделанную работу. Кухня выглядела великолепно, кажется, я никогда не видел ее в таком порядке. Я хотел продолжить грандиозную уборку дальше и зашел в ванную, но вдруг у меня загудело в ушах и слегка закружилась голова. Я сел на бортик ванны. Мы жили в доходном доме на улице Куйбышева, на 5 этаже. Квартира была расположена так, что окна комнат выходили в колодец, а стены ванной и туалета были как бы краем здания – брандмауэром. Соседнее здание то ли не дожило до наших лет, то ли его и не было никогда, но именно в ванной было слышно и как шумит улица и как идет трамвай и мое самое любимое, как задувает ветер. Почему-то когда я слышу эти звуки, здесь в ванной, в которой нет окон, я как будто переношусь назад во времени. Я буквально лечу и падаю вниз проваливаясь слой за слоем. Пролетая мимо 90-х с танками подъезжающими к Петербургу, мимо 80-х где в кабаках поет Александр Яковлевич, мимо ленинградского рок-клуба, мимо Шостаковича, которого на «чайке» везут в Большой дом, мимо его ленинградской симфонии, мимо блокады, мимо дома коммуны на троицкой площади, мимо Исаака Бабеля проснувшегося в зимнем дворце, мимо крейсера Авроры, мимо Матильды Кшесинской, чей особняк стоит через дом от нашего… Я открыл кран и умылся холодной водой.
Я решил сходить на улицу. Зашел в свою комнату и в темноте достал из старой помятой жестяной банки пачку сигарет с гвоздикой, которую купил еще в феврале, когда был на каникулах в родном городе. Я не курю, но эта пачка была чем-то особенным и это были единственные сигареты, которые я мог курить. Они пахли гвоздикой и кисловатым табаком и после них мне не было плохо, как после любых других. У меня был небольшой ритуал: когда мне становилось грустно, я брал эту пачку и шел на Троицкую площадь к дому-коммуне. Ничто так не притягивало меня, как этот дом. Я мог долго сидеть и размышлять о нем, прокручивать его историю в голове. Я знал одну большую историю и мне нравилось придумывать на ее основе много маленьких. Как будто заглядывать в каждое из окон. Пусть эти истории и были трагичными, я пытался выхватить ту их короткую часть, которая могла бы быть волнительной и многообещающей, когда восторг переполняет и от счастья кружится голова.
Этот дом был построен для людей, которые были освобождены советским правительством из царской каторги. Опережающее свое время здание, со светящимися балконами прямо напротив петропавловской крепости. В здешних квартирах не было кухонь, потому что еду можно было заказать на общей кухне или сходить в кафе, которое было в этом же здании. Люди которые жили здесь 100 лет назад пережили страшные события, репрессии, тюрьму, пытки, и вдруг, все наладилось и этот новый светящийся электричеством дом стал их Домом. Они прогуливались по набережной, любовались закатом, читали книги в местной библиотеке, влюблялись и создавали семьи.
