– Так переночевать-то у нас можно! Этот дурак матери сказал, что тебе пожить надо, она и взбеленилась. А ночевать – хоть два раза ночуй! – высочайшую милость оказали, разрешили!
– Нет, я вас теснить не буду. Принцу Александру Емельяненко будет некомфортно! – иногда я начинаю выделываться, и у меня это весьма недурно получается – Принцу Александру Николаевичу династии Емельяненко будет дурно от нехорошего духа,
исходящего от простолюдинки Лии из бедного рода Фромаковых! – от меня вообще ничем не пахнет, я просто выделываюсь.
– Не валяй дурака, а приходи. Ты просто так быстро убежала, что я даже словечко за тебя замолвить не успела. Нельзя решения так быстро, на эмоциях, принимать. Ты только услышала слово нет, и всё, удрала. А поговорить? А своего добиться?
Всё она правильно сказала, но когда ты понимаешь, что родственникам на тебя наплевать и видеть тебя они не больно хотят, и если у тебя будет трудная жизненная ситуация, они помогать не станут («Ну, Лия не будет жить у нас, это исключено»), то эмоции берут верх над разумом. И вряд ли Оксана из полной благополучной семьи может судить об этом.
Ну ладно, и на том спасибо, что на ночь разрешили остаться. Попрощавшись с Оксаной, я развернулась и пошла к дому Емельяненко.
Мне открыла Оксана. Она была очень вежлива и внимательна по отношению ко мне, но без толики душевного тепла. И кузен рядом топтался
– Ну, Ваше Величество, король Александр первый Николаевич Емельяненко, здравствуйте, к несчастью, я вернулась! – сказала я ему тоном, который чрезвычайно рассмешил Оксану.
– Чего? – сморщился тот, тупо глядя в стену.
– Ничего, Ваше Высочество, не смею Ваше Высочество беспокоить! – но тут мне надоело, и я продолжила, уже серьёзно – Иди маму зови, чудо-юдо!
– Саня, марш в гостиную. – скомандовала сестра. Он, тяжело вздохнув, поплёлся, куда ему сказали, и я вдруг от всей души его пожалела. Да, он дурачок, но может он это сам понимает, и ему тяжело, а я ещё и издеваюсь? И я решила, что больше над ним смеяться не стану.
Выплыла тётя Таня. Честно говоря, меня от неё никогда так не тошнило. Она поздоровалась, стала звать меня за стол, прямо мисс Гостеприимность, а в глазах раздражение и презрение.
Тётя Таня елейным голоском стала расспрашивать, что же у меня такое в семье, почему родители ссорятся, уж нет ли там каких-нибудь измен? «Ну нет, шалишь!» – подумала я – «Ничего я тебе не скажу!». А то знаем мы этих кумушек: расскажешь им про свою беду, они притворятся, что сочувствуют, а потом всем знакомым разболтают, да ещё и напридумывают с три короба. Так что я соврала, мол, родители по мелочам ругаются, а бьют меня за то, что я плохо учусь.
