А теперь, смотря на подрастающее новое поколение, ветеран с горечью приходил к выводу, что это слово вымарывается, затаптывается, заменяясь предприимчивыми и более выгодными. Вот и сейчас, с трудом разведя костерок из мокрого мха, набухшего от влаги из-за непрерывного, идущего вторую неделю мелкого дождя, ветеран глубоко вздохнул, видя, как трое школьников в намокших бушлатах вяло и нехотя орудуют саперными лопатками в коричневой грязи бывшего блиндажа.
– Внучки, погрейтесь немного, а то работа у вас совсем не спорится, – по-старчески участливо сказал ветеран.
– Чему тут спориться при такой погоде, – проворчал один из старшеклассников, поднимаясь из земляной выемки к костру. – И вообще, тут техникой надо выкапывать, а не лопатками грязь черпать.
– А грунт, вынутый ковшом, потом просеивать что ли? – отреагировал на рациональное предложение другой.
– Да хоть бы и так, – заключил недовольный. – Кости и черепа так поднять проще и быстрее, чем их по одной выкапывать.
– Вы, ребята, не похоронная команда, чтобы только кости перезахоранивать, – вставил свое слово ветеран.
– А что же мы тогда здесь делаем? – недоуменно спросил третий старшеклассник.
– Вы живым помогаете, родственникам павших солдат, – не углубляясь в истинные причины, пояснил старик. – А мертвым неважно, как их прах будет лежать, просто в земле или в гробу.
– Хотя моему ротному, наверное, важно, -добавил он, предавшись воспоминаниям. – Очень набожный был человек. В этом блиндаже я его последний раз и видел.
– А разве вера тогда не запрещалась? – удивился третий старшеклассник. – Еще и для капитанского звания.
– Скорее, не приветствовалась. Верить ты мог в кого угодно, лишь бы это общим интересам не мешало да и других не смущало, – ответил ветеран.
– А в чем общий интерес заключался в то время? – наивно поинтересовался любопытный подросток, поправив козырек налезавшей на глаза совершенно промокшей армейской кепки.
Пожилой консультант надолго замолчал, сосредоточенно глядя на густой едкий дым костра. Он вспомнил, как сержант одного из его отделений тогда, в пылу горячего боя, не на приказ, нет, а на звенящее слово "Надо", прозвучавшее почти как просьба, молча кивнул уставшей, закопченной от пороха и слипшейся крови, головой и, стиснув покрепче лязгнувший железом ППШ, скрылся в плотном облаке дыма в поиске хотя бы одной пулеметной ленты.
Она не изменила бы ход предрешенного боя. Противник уже обошел с обоих флангов этот изрытый дымящимися воронками участок, о чем говорили гулкие раскаты где-то за спиной, но пока еще оставалось хоть одно исправное орудие и не было приказа оставить позиции, нужно было держаться и продолжать сковывать силы противника на этом куске выжженной земли.
