– Ну и куда вы теперь? До поезда полтора часа. Чего под дождём бегать? Ночевать остаться, и всё!
– Не, – Настя пригладила седые волосы. – Дома с ума сойдут.
– Не сойдут. С детьми в этаку непогодь!
– Да уж кончается. Вон и пузыри.
Дождь, и правда, быстро закончился. Дуся суетилась, совала гостинцы, вытаскивала сухие платья, заставляла переодеваться. Даже на мальчика нашлась какая-то старая детская майка.
И только когда за спиной остался и Дусин дом, и Дусина деревня, все пятеро поняли, как бесконечно устали. Запинаясь, нога за ногу, шли они к станции по тяжёлой, липнущей к ногам парящей земле, по рыжему суглинку. Теперь молчали все. У женщин после непривычной порции водки сушило во рту. Мальчик и девочка еле плелись.
Дорога шла под гору. Травы и цветы неистово пахли, жаворонки радостно заливались над головами, но теперь этого не замечал никто.
До станции осталось всего ничего, всего-то пересечь лесополосу и выйти к платформе… когда внизу свистнула и отправилась прочь последняя электричка. Женщины застыли. За их головами медленно опускался нежаркий красный круг солнца.
Обратно идти не спешили. Ватные ноги загребали подсыхающую грязь.
А на холме вдруг остановились, позабыв про усталость. Рыже-золотой умытый мир развернулся перед ними – мир, от которого одни отвыкли, а другие ещё толком не видели. Лето в зените, спелое лето, чистое вечное лето горело и парило в багряном закате, в рамках высоких золотых туч. И снова – что-то мучительно сжалось в животе, будто взвелась крохотная пружинка, заводя тайный будильник внутри каждого из пятерых.
Солнце окрашивало красным их глаза, кожу и волосы.
