После этого падения я даже не заикался о допуске к работе. Но я вернулся на Землю как полагается, в конце смены, то есть не был списан раньше времени. Мы покинули Япет вместе с Гарсоном, который перебирался на Ио, и Раджичем, который планировал после отдыха вернуться к работе уже на поясе астероидов. Остальные остались там, на Япете. Как я и думал, Япет готовился к консервации и в один срок экспедицию свернут. Селиванова на посту пилота сменил молодой парень Ким Суонг, для которого это будет второй срок в космосе. По письмам ребят с Япета я знал, что этот парень уже успел всех достать своей повышенной активностью, но был хорошим пилотом, посему его терпели.
Что касается Селиванова, то его завернула медкомиссия. Доброкачественная опухоль в мозгу. После постановки диагноза разбирательства быстро закончились. Ему сделали операцию и отправили преподавать в училище. Я встречался с ним пару месяцев назад, он глубоко опечален тем, что его отправили на Землю. Но его, в собственных глазах, оправдывала болезнь, мол не сам виноват, болезнь подвела. Да и востребованность в училище несколько облегчала его сердце, что все еще рвалось в космос. В целом с ним все было хорошо, он справлялся.
Я же по прилету сначала прожил с Ритой месяц в нашей квартире, а потом мы сняли домик у небольшого озера в горах. В этом городке как раз была большая больница нашего агентства, и я мог проходить необходимые процедуры, особо далеко при этом не уезжая. Конечно, в такое место чаще отправляли тех, кому требовалась длительная реабилитация, и я каждый день встречал тех, кому повезло куда меньше, чем мне. Но со временем я привык видеть тех, кого покалечил космос.
Три месяца назад физиотерапевт отменил все процедуры и велел мне больше заниматься физнагрузками, чтобы прийти в норму к моменту подписания контракта. Я с радостью начал заниматься в зале и бегать каждый день. Сегодня, к примеру, я пробежал уже семь километров, я планомерно увеличивал пройденную дистанцию до десяти километров и в таком темпе успевал как раз к окончанию отпуска.
Рите здесь очень нравилось. Когда я приехал домой, то увидел, что Рита буквально прожила все эти два года в заточении. Как оказалось, она почти полностью замкнулась в себе и общалась только с моими и ее родителями. Переезд сюда, смена обстановки здорово ее подбодрили и я все чаще замечал знакомую безмятежную улыбку на ее лице. Конечно, до полной идиллии нам еще далеко, но наша жизнь все больше напоминала мне времена до трагедии. Пройдет еще много лет, перед тем как меня перестанут мучать внезапные вспышки стыда, а Рита избавиться от внезапных выпадений из реальности, когда ее подбородок трясется, будто она сейчас заплачет.
