История села Мотовилово. Тетрадь 7 (1925 г.) | страница 30



– А вы, деритесь пуще, от этого только плотнее будете!

А отец, иногда унимая, усмирял их:

– Я вот вас! Бездельники, шарлатаны! В голове-то у вас видно ветер гуляет, а не разумок! – спокойно укорял он своих драчунов.

Видя, что Гришку с Колькой на игру не дозовёшься, ребятишки снова убежали от Трынкова дома и завидя Ваську Демьянова, стали, двое на двое, играть в лапту. Во время игры, Панька заметил на соломенной крыше Семионовой избе, цветущие подсолнечники, высказался:

– Эх, вот бы, слазить сорвать. Наверное, поспели.

– Какое поспели, они только вчера расцвели! – деловито возразил ему Ванька.

В пасху, гулявшие парни, бросили гореть подсолнечниковых зёрен, на гнилую, трухлявую, уземистую, соломенную крышу Семионовой избы. Вскоре упал дождь, семечки проросли, летом зазеленели, а к жнитву зацвели, вот и привлекли к себе Панькин пытующий взор.


Используя глухую пору, Николай Ершов решил съездить в Арзамас с поросятами на базар, благо их его матка-свинья опоросила двенадцать штук. Едя в город, Николай мечтал поросят денежно продать, и намеревался, заодно, на базаре себе штаны, по сходной цене купить, Мужикам, заметившим ветхость его изрядно изношенных штанов, Николай оправдываясь говаривал: «Еще с годик похожу в стареньких. Неважно, что они у меня немножко худоватые, да ничего, только бы срам не вывалился, да не потерять его, а то меня баба в дом не пустит». Не доехав до Ломовки, в дороге Николая разморило, и он в телеге уснул, Благо лошадь его дорогу в город знала. В это время непоседливые поросята, проделав дыру в плетюхе, где они находились, повыпрыгивали и убежали домой, а когда он проснувшись обнаружил поросячью проделку, подумал, что они все порастерялись, безвозвратно пропав. На базаре Николаю пришлось денег перезанять у знакомого мужика, чтобы отчитаться перед своей сварливой бабой, за поросят. Но она его выпытав, конфузно обличила во вранье, показав всех поросят во дворе около свиньи.

Жнитво. Савельевы. Крестьяниновы и Ершов

Прошёл Петров день с ярмаркой в Чернухе, минула сенокосная пора, наступила Казанская. Вот и жнитво. Вечерами, в селе, стало пахнуть преснотой спеющей ржи, доносившийся из поля. Вечером в праздничный день Казанской, бабы, сидя на завалине, обсуждали трудовые дела.

– Мы, с этим сенокосом, всей семьей, так умаялись, что, и сейчас тяжко, – высказалась о трудной поре минувшего сенокоса Любовь Михайловна Савельева. – В деловую пору так: встаёшь с пастушьей трубой, и ложишься с вечерней зарёй, – натружено добавила она.