Можно подумать, что Григорий Николаевич – пенсионер и на него грех ругаться, однако Григорию всего лишь шёл двадцать седьмой год. Григорием Николаевичем он был только для председателя ТСЖ, а для всех остальных – Гришкой. Фамилии Гришки никто не знал, а кто и слышал, то тут же забывал, но в попытке вспомнить говорил: «У него какая-то философская фамилия». Философская, не философская – разницы нет, главное, что душа у него была такой. И жизнь он вёл как философ и всё утверждал: «Спешка при ловле блох уместна на белом брюхе кошки, а помахать лопатой, пошмыгать веником всегда успеется». В целом он был щедр на подобные меланхоличные высказывания, за что получил ещё одну кличку от не совсем крепких на язык и ум старушек – «миланголик».
Человек он вежливый, никогда не грубил, пожалуй, никто и не вспомнит случая, чтобы Гришка сквернословил или ругался с кем-то.
В свободное «от метёлки время» его можно застать либо в бендежке, либо на лавке с книжкой в руках. Читал он много – что ни день, то новый автор. Чаще всего Гришку заставали в «общении» с Кантом. Действительно, книги он не читал, а именно общался с ними, реже – вступал в полемику с автором. Эту полемику выдавало его лицо, выражавшее ту глубокую задумчивость и непризнание, с которой люди смотрят на ценник в магазине.
Несмотря на то, что по своей натуре Гришка созерцатель и редкий человек заставал его за упорным стахановским трудом, двор всегда был в порядке – вылизан и причёсан, как лужайка под правительственными окнами. В чём секрет? А никто больно-то не интересовался. Зачем интересоваться тем, что низкооплачиваемо? Хотя всем, вроде, известно, что от дворника требуется мало: физическая подготовка и сильный хват. С таким набором да ещё с дипломом магистра Гришка мог бы стать преподавателем в вузе, из чьего лона он не так давно вышел. Мог быть и работником общепита. Или даже циркачом, если бы смог совладать с трапецией или дюжиной ряженых пуделей. Но он пошёл по пути истинного философа, практически став современным Диогеном. Ну чем хуже бочки работа российского дворника?
Для работы с веником или лопаты ума много не надо, однако Гришка смог интеллектуализировать свою работу. Во время своей работы он выдвигал гипотезы и тут же развивал их до теории, а затем делал всё, что душе угодно. Опровергал или дорабатывал. Любил он и побеседовать на предмет материи и сознания. Лучше всех его понимали собаки, которые, в отличие от людей, слушали и, кажется, что-то понимали.
