Еще несколько раз я брал Леонида с собой в Кругловское, когда туда приезжал батюшка служить поминальные молебны на родительские субботы. Накануне мы отправлялись в деревню, топили дом, готовили все необходимое для службы, варили праздничный обед. Батюшка, как обычно, служил у поклонного креста, я стоял слева от него на подхвате, местные жители за спиной – полукругом. Леонид держался поодаль, внимательно наблюдая за происходящим. По окончании службы мы убирали небогатое богослужебное имущество и садились за обед. Здесь Леня уже проявлял больший интерес и активность. Оказавшись в неформальной обстановке со священником, он задавал интересующие его вопросы. Причем, в отличие от наших прежних неумелых диалогов и дискуссий, все происходило в высшей степени благопристойно и уважительно, без желания подколоть собеседника или доказать обратное. За столом выяснилось, что родной племянник Леонида недавно неожиданно для всех бросил карьеру офицера и стал священником. Больше того, наш батюшка, оказывается, был преподавателем в семинарии у этого самого племянника и считает его одним из лучших своих учеников. Тут им нашлось, о чем поговорить.
Совсем недавно Леонид удивил меня неожиданным предложением.
– Слушай, батюшка в Кругловском на службах стоит под открытым небом и в дождь, и в ветер. Так жалко на него смотреть. Давай ему хотя бы какой-нибудь навес над головой построим?
– Леня, навес над головой батюшки называется храм православный. Но ты же еще недавно говорил, что строительство в наших широтах – дело затратное и неблагодарное.
– Ну, так это когда было. Тут дело уже совсем другое.
По школьному коридору шел несуразный человек явно не местного вида. Посетитель был атлетически сложен, но шаркал стариковской походкой. Короткая стрижка, бородка, как у Ивана Урганта, очки, на плече модный кожаный портфельчик выдавали в нем человека современного. Противоречивым был и его гардероб – рубашка, галстук, дорогие, но рваные джинсы, кеды.
Выйдя из кабинета директора, гость решил идти к выходу не коротким путем, а через учебный корпус, чтобы подольше подышать атмосферой своего детства. Он не был здесь 18 лет, а после выпускного прошло и вовсе 22 года. Его переполняли приятные чувства от нахлынувших воспоминаний. Вот кабинет, в который он когда-то пришел первоклассником, вот длинный холл, в котором с друзьями резвился на переменах. За ним коридор, по которому, уже будучи старшеклассниками, они, словно оголтелые, бежали в столовую. Над ней на втором этаже актовый зал – место первых дискотек, девчонок и драк. Все было, как вчера. Дверь спортзала приятных воспоминаний не навевала. Человек со стариковской походкой с детства не любил физкультуру, особенно гимнастику и лыжи. Зато мог часами пропадать на городском катке, бегая на массовых катаниях с одноклассниками, или подолгу играть в хоккей с дворовыми мальчишками. Он хорошо стоял на коньках и любил их.
