– Леня, не хочу я никуда уезжать. Здесь у меня родители живут, дед с бабушкой похоронены. Тут у нас рыбалка с тобой. Нравится мне наша красота провинциальная, экология и просторы. Куда мне от всего этого уезжать? У меня там друзей нету. Я здесь жить хочу до глубокой старости.
– Дело твое. Сам решай, я тебе как другу добра желаю, – махнул рукой Ленька.
Все-таки хороший у меня друг. Разговор неприятный состоялся, но мы с ним не поругались. Хотя его уныние меня очень насторожило. Человеку пятый десяток доходит, а он смысл жизни утратил. По молодости лет старался, работал, жилы рвал, себя не жалел. В итоге дом полная чаша, в семье все в порядке, детей двое. Не пьет. На рыбалке и то всегда удачливее меня, рыбы вдвое больше ловит. А тут впал в уныние, жизнь ему не мила.
Вскоре после этого разговора тоже приходит ко мне за советом, чем немало меня удивил.
– Слушай, – говорит. – У меня тут двоюродный племянник родился, родственники попросили крестным стать. Я уже дал согласие. Объясни, чего там делать надо, как и что устроено в этой вашей церкви.
В первую очередь, выяснил я у него, что он человек крещеный. Объяснил, как мог, суть таинства крещения. В процессе выяснилось, что крестному нужно наизусть знать, как минимум, две молитвы: «Отче наш» и «Символ веры». А впоследствии еще и наставлять своего восприемника. Вооружил друга всей необходимой литературой. Спрашиваю, мол, а сам-то ты давно на причастии был? Выясняется, как понимаете, что вообще не был. Терпеливо объясняю, как могу, суть евхаристии. Может быть, Лене все это неинтересно и неприятно, но, поскольку он человек порядочный и последовательный, давший согласие выступить крестным младенца, деваться ему некуда. Он начинает со свойственной ему основательностью изучать с ноля азы.
Мы вместе сходили на первую в его жизни исповедь, я от души поздравил его с принятием святых Христовых Таин. Он с чувством ответственности и знанием дела принял из купели младенца и всю полноту духовной ответственности за него на радость многочисленным своим родственникам.
Но рано я торжествовал свою маленькую православную победу. Видимо, поздновато мы с младенцем затеяли воцерковление раба Божия Леонида. Уж не знаю как, но он успел подсесть на какую-то новомодную философскую дрянь, название которой на английском языке я теперь и не выговорю. Этим учением он запудрил не только свои мозги, но и, отвечая взаимностью, взялся за мои. Он кидал мне какие-то ссылки на сайты и страницы великих мыслителей того самого мракобесного учения. Во время наших встреч объяснял мне смысл бытия и нравственные ориентиры, к которым должен стремиться человек 21 века. Мы поменялись местами. Теперь уже я не знал, как мне отвязаться от навязчивого проповедника, и только из уважения к нашей дружбе едва сдерживался, чтобы не послать его куда подальше с этим новомодным учением. Даже не сомневайтесь, что на камне христианской веры я стоял твердо. Отвернуть меня от православия Леня точно бы не смог. Дело в другом – у меня не хватало аргументов с ним спорить, чтобы отстоять свою точку зрения, а еще лучше обратить на свою сторону. Я оказался очень слабым проповедником и катехизатором. Только наша дружба не позволила дойти нам до конфликта.
