Сели в машины, поехали. На реке красиво, празднично. Морозец около двадцати градусов по Цельсию, светит луна. Кто-то заботливо приготовил все необходимое для купания. По периметру установлено освещение. Неяркие лампочки напоминают новогоднюю гирлянду, в линеечку расставлены молодые ели. Для переодевания приготовлены две армейские палатки, купель выполнена в виде креста, оборудована лесенкой и перилами. На свежеструганных деревянных ступенях, предательски отговаривая от намерения совершить омовение, висят сосульки. Народ толпится, стоит в очереди. То и дело слышны душераздирающие, но радостные возгласы. В основном, тонкие, женские. Подошли ближе. Ну-ка, что там, кто за кем?
Вот из палатки выходит немолодой мужчина. Снял тапочки, неспешно, но аккуратно спустился по ледяным ступеням в иордань. Воды по грудь. Осенил себя крестным знамением и скрылся с головой в студеных водах реки Вятки. Тут же выныривает из воды с брызгами, крестится и повторно приседает в воду. Затем в третий раз. Разворачивается к выходу, но подниматься не спешит. Гляжу, ему несут ребенка лет четырех от роду. Семейка моржей, думаю. Малыш даже не сопротивляется, хохочет, плещется, словно в жаркий июльский полдень на городском пляже. Папа окунает его с головой три раза, как положено. Никаких слез и рыданий. Ну, точно спортсмены подготовленные, я бы своего ребенка так истязать не стал. Вот уже навстречу бежит молодая женщина с большим полотенцем, укутывает малыша, и они исчезают в чреве армейской палатки.
Вслед за отцом и сыном к купели спешат две молодые особы. Барышни одеты в длинные белые рубахи – у одной с рукавами, у другой, как сарафан. Вот они – возмутительницы спокойствия.
– Ой, мамочки! Ой, боюсь-боюсь! – причитает негромко первая, робко спускаясь в воду и вцепившись руками в поручень сходней.
Когда ступени, видимо, кончились, на какое-то время она зависает в нерешимости, все еще держась за деревяшку. Вдруг внезапно отпускает ее и кидается в воду, скрывшись с головой в темноте. Спустя миг, с громким возгласом она пулей вылетает наружу, судорожно крестясь, и прыгает в обжигающий холод вновь. Ее троекратное погружение напоминает, скорее, приседание на скорость. Только при этом несчастная еще успевает креститься, и от нее во все стороны летят брызги. Столь же стремительно она выбегает из купели, уже забыв про осторожность и перешагивая через две ступени. Девица с мокрыми волосами, как лань, несется в палатку. Ее элегантные пляжные тапочки сиротливо остаются на кромке льда. Народ одобрительно улыбается, наблюдая за происходящим.
