– Христос Воскресе! – не унимается отец Василий.
– Воистину Воскресе! – ору я на весь лес.
– Христос Воскресе! – в третий раз, как по заказу, возвещает батюшка.
– Воистину Воскресе! – ни разу еще так громко и столь эмоционально не отвечал я в своей жизни на это пасхальное приветствие.
Проорался, вроде бы, полегче стало. Но только на минутку. Плечо немеет, руки не слушаются. Постараюсь-ка я, действительно, идти в ногу. Левой, левой, левой. Прямо как в армии. И впрямь, ноша стала послушнее и уже не колышется вправо-влево. Соответственно, и плечу полегче. Нужно отвлечься от мыслей о боли и усталости. Мысленно пытаюсь повторять что-то на церковнославянском за батюшкой. Ни бельмеса не понимаю, но этот психологический ход приносит результаты.
«Святые страстотерпцы Борисе и Глебе, молите Бога о нас», – слышу голос настоятеля. Да уж, ребятушки, вы там замолвите за меня словечко на небесах. Зря я, что ли, тащу вашу икону из последних сил. Похлопочите, пожалуйста, там за меня. Пусть поскорее пришлют смену. Нет больше мочи терпеть. Святые страстотерпцы Борисе и Глебе, молите Бога о нас!
Поднимаю глаза и вижу чудо! Синяя табличка с надписью «Никульчино». Слава Богу! Мы дошли! Я никогда не был в Никульчино. Я не знаю, далеко ли до здешнего храма и сколько еще идти? Но, наверное, финиш уже где-то рядом. Мы проходим еще немного по пыльной дороге, и я ясно слышу звуки колокола. Значит, мы совсем рядом. Значит, скоро конец моим страданиям! Вот уж теперь я точно никому не уступлю свое место. Выгонять будете, а не отдам. Зубами вцеплюсь в ненавистную жердь, а донесу икону до церкви. В конце концов, я имею на это право после того, что пережил.
Никульчино встречает нас, как победителей. Люди крестятся и кланяются нам. Я понимаю, что кланяются они, скорее, иконе. Но мне все равно приятно. Ведь это я, точнее, мы, превозмогая боль и усталость, принесли им святыню, чтобы до осени могли они молиться ей. Мне приятно от того, что все мы, полтысячи человек, в очередной раз выполнили обет, данный нашими предками восемь веков назад.
Мы с мужиками ставим икону на крыльцо храма, и мне вдруг становится жалко с ней расставаться. Ловлю взгляд отца Василия и его немой вопрос, мол, как ты, братец? Поднимаю большой палец вверх, дескать, здорово! Батюшка одобрительно с улыбкой кивает головой мне в ответ. Слава Богу, что он не послал мне смену и тем самым не лишил меня этой радости. Слава Богу, что не довелось мне принять позору от моего бессилия и уныния. Спасибо вам, святые страстотерпцы Борис и Глеб, что услышали меня. Обещаю и впредь не забывать вас.
