Через месяц после начала работы на Конюшне я начал готовиться к будущей жизни – пошёл учиться ремонту телевизоров в радиотехнической школе ДОСААФ, что на Фонтанке, недалеко от Цирка, а самое главное, недалеко от Конюшни – каких-нибудь четверть часа пешком по любимому городу.
Как-то иду на учёбу через Михайловский парк, а навстречу мне по жёлтым листьям нестройной толпой бегут ребята в трениках и футболках, мокрых на груди и под мышками (видно, сдавали зачёт по физкультуре).
И меня настигает ощущение чего-то подобного, но своего: своего горячего дыхания, своих, прилипших ко лбу волос, своего тёплого пота, своих друзей рядом – так, как это бывает только в юности. Как будто это я бегу, как будто НИЧЕГО не было.
И тут же приходит осознание: БЫЛО.
А вот здесь (это тоже на пути к курсам), на фасаде дома угол Садовой и Инженерной долго была видна стихийно возникшая размашистая надпись: "Да здравствует первая женщина-космонавт Валентина Тережкова! Ура!". Кто-то написал фамилию так, как, услышал её первый раз по радио. Удивительно, но эту несогласованную ни с кем надпись не удаляли несколько лет (и это в советское время!). Тогда у всех нас был пьянящий энтузиазм от первых полётов в космос, была общая гордость, все восхищались Терешковой. Теперь на так.
Ну, вот уже и Дом графини С.В.Паниной (Дом Обороны ДОСААФ).
Я сразу начал учиться ремонту цветных телевизоров (самомнение не позволило для начала изучить черно-белые телевизоры, о чём я в дальнейшем не раз жалел). Преподаватель Жарков был сухонький седой старичок, перед ним на столике всегда стояла бутылка с клюквенной водой, которой он смачивал пересыхавшее от выступления горло, потом рот вытирал платочком.
Манера обучения у Жаркова была своеобразной, рассчитанной на мужскую аудиторию: он любил прерывать свое повествование о работе телевизоров контрольным вопросом к залу "а что произойдёт, если…". Когда слышал неудовлетворительный ответ, что-то вроде "повысится напряжение", то всегда находил адекватный, доходчивый комментарий: "Когда я был молод, моя мама не могла мне купить дорогие брюки, поэтому я носил штаны из мешковины. Натирали они ужасно, зато напряжение там тоже было о-го-го каким высоким".
Тем не менее, о телевизорах Жарков знал всё.
Я завёл тетрадь в 96 листов и теперь каждую свободную минуту сидел в углу между столами и читал-перечитывал конспект лекций Жарова. Мне ничего не мешало – ни включённый приёмник, ни то, что рядом распивали спиртное, базаря и матюгаясь в полный голос. Я не отвлекался, решив для себя, что ремонт телевизоров – это мой путь к свободе, к будущему.
