Клён присел у колеса, посмотрел, потрогал застрявший, срезанный заподлицо, обломок болта. Для меня было загадкой, как же он будет решать эту задачу (ну, не высверливать же несчастный обломок?!).
Мне Клён приказал смочить какую-нибудь тряпку керосином и приложить её к остатку болта: "Пусть покиснет". А сам взял, кажется, старое свёрлышко, остро, как шило, заточил его на круге, взял молоток и пошёл к машине.
Потом, стоя на коленях перед колесом и упираясь остриём самопального кернышка сбоку в край обломившегося болта, Клён стал осторожно бить молотком по этому кернышку, через небольшие промежутки обходя подобным образом обломок по кругу. И, о чудо! обломок сдвинулся и под ударами молотка стал потихоньку, миллиметр за миллиметром, поворачиваться. Через несколько минут обломок болта был вывернут.
– И это всё?.. – разочарованно спросил мой хорошо обеспеченный родственник. – Сколько я Вам должен?
– Ничего, – не моргнув глазом отвечал Клён.
– Ну, тогда большое спасибо.
Родственник сел и уехал, а меня окатила волна "испанского стыда", я долго извинялся перед Клёном. Потом сбегал в магазин, купил бутылку вина, и это был единственный случай, когда я угощал Клёна.
Удивительно, но в этой "неволе" на Конюшне я впервые почувствовал себя свободным человеком, равным другим! В рабочей среде перестаёшь быть человеком второго сорта; здесь нет интриг за твоей спиной, здесь до предела простая, понятная жизнь.
Конечно, меня ни на минуту не отпускала боль от совершённой глупости (от преступления, если кому-то так больше нравится), от удара, нанесённого мною близким людям, осознание, что никогда я уже не буду работать в привычной мне среде какого-нибудь "почтового ящика".
Однако уныние постоянно вытеснялось смехом, я в жизни так много не смеялся, как на Конюшне.
К нам в электроцех стремился забежать каждый, чтобы зарядиться оптимизмом, рассказать или услышать анекдот, похохотать, а если повезет, то и налететь на стакан.
Вот я возвращаюсь с машины, в цехе дым столбом: народ толпится, разливают, закусывают фирменными солёными хлебцами. Клён правит бал, его только и слышно:
– Как скорость больше 60, руль начинает перегреваться. И токи Фуко по кабине бегают, аж глаза ест. А откроешь окно – холодно. Откуда они берутся, чёрт его знает: может, из генератора, а может, из трамблёра. (Это классика репертуара Клёна)
Потом Серёга не выдерживает и начинает первым ржать, повторяя: "Ага, токи Фуко! Токи Фуко!..".
