«Тут, кажется, что-то происходит», – было написано на лице доктора Малыщика, и он подозрительно посмотрел на Алексея.
– Лёха, дружище. Что это сейчас было? – хитро сощурил глаза Аркадий Павлович.
Алексей пожал плечами и взял в руки историю болезни Марии.
– Мария Александровна Турбина… – произнёс задумчиво Алексей. – Значит, я не ошибся…
– Что? Зацепила тебя Мария Александровна? – хитрая улыбка не сходила с лица друга.
– Пойду я, Палыч.
– Лёха, ты втюрился?
Алексей скрипнул зубами и быстро вышел из кабинета.
От испытанной неловкости в кабинете врача у Маши остался неприятный, паршивый такой осадок. Вот только она никак не могла понять, почему так гадко на душе; то ли от собственной глупости, то ли от реакции других на эту глупость.
Вечером этого же дня Маша сидела в баре и допивала четвёртый бокал шампанского. «Напиться и забыться» – вот цель, которую она преследовала сегодня. Но в этот раз алкоголь её никак не брал. Обычно Маша сильно пьянела от шампанского, достаточно было выпить один бокал, и она «выпадала в осадок», как говорил её сын Митька.
Митька её надежда и опора, её гордость. Митька – это лучшее, что у неё получилось в этой жизни. Как же быстро летит время! Кажется, только вчера поступила в институт, на радость маме, чтобы продолжить династию учителей. На втором курсе познакомилась с Пашей, студентом Бауманского. Влюбилась сразу, без памяти. Поженились в летнюю сессию, между экзаменами. Жили у неё, в коммуналке, в одной комнате с мамой, за шифоньером. Счастье. Какое это было счастье. Здесь же родился Митька. На радость всей семье рождение Митьки не изменило планы Маши, она даже академку не брала. Успешно окончила институт и поступила на работу в школу. Паша поступил в аспирантуру.
И кто знал, что развалится Союз! В страшном сне не могло присниться, что учителя, врачи, инженеры, учёные, артисты бросятся челночить, торговать, таксовать, чтобы как-то прокормить свои семьи. Паша таксовал и однажды не вернулся домой. Его нашли с проломленным черепом через неделю в подмосковном лесу, без верхней одежды и обуви.
Как она пережила это? Сама не знает. Не знает, как не сошла с ума от горя. Но надо было жить, поднимать сына, заботиться о престарелой матери.
– Дмитрий Павлович Турбин, – так Маша обращалась к сыну, когда сердилась на него.
Митька виртуозно уходил от наказания:
– Мама, я не хочу с вами ссориться, – нежно её обнимал, а она забывала о том, за что хотела его поругать.
