Наш герой простоял на склоне горы два с половиной часа, пытаясь разглядеть маленькое чёрное пятнышко средь небесно-дымчатой глади. Своего верного друга он так и не увидел. Лишь темный горизонт кишел роем белых точек, и в голове пролетели недавно прочитанные строки:
«Слезы. Кровь народов. История любви.
Смена поколений. Частичка потерянной души.
Страдание. Горесть. Погибшие мечты.
Смотри вверх, на небо.
Что же видишь ты?»
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Холлуорд писал с увлечением, как всегда, чудесными, смелыми мазками, с тем подлинным изяществом и утонченностью, которые – в искусстве по крайней мере – всегда являются признаком мощного таланта.
Уайльд, «Портрет Дориана Грея»
Остаток дня был невыносимым. Вернувшись домой, Александр в полной мере осознал потерю. Иной раз и сладостная обыденность обстановки, о которой я некогда говорил, может нести недобрую службу: вот лежит какая-то, с виду простая вещица, а пригладишься – уже частичка воспоминаний. Наш герой смотрел на стул, а видел Арга, кой сидел на его спинке пару часов назад. Или же кровать, пусть и не прямым, однако косвенным образом, так или иначе, напускала на него грустные впечатления, ибо засыпал он здесь некогда счастливым после прогулки с другом. А сейчас у него недоставало куска сердца, который так безжалостно вырвали последние события.
Подобное происходит, когда теряешь того, к кому сильно привязался. И в этом случае развитая чувствительность у человека служит грузным предметом, тянущим его в пропасть страданий – туда, где время не заглушает тоски о потерянном друге. Если время, как это принято говорить, и лечит, то, наверняка, только бездушных.
Постепенно переживания завладели Александром. Его организм испытывал что-то неладное: всё тело тряслось, голова раскалывалась пополам, а глазам мерещились ужасные видения. Мучительный бред окутал его разум. Он впал в мрачное помешательство.
Дрожащая рука Александра каким-то непроизвольным образом потянулась к кисти и, еле взяв её, принялась, как ни в чём не бывало, изображать вырастающие перед нашим героем сцены. Он срисовывал только то, что видел.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Картина первая
Изобразив обширное помещение, Александр усеивает пол монотонной серой плиткой. Некоторых из них пронзает трещина. На темных стенах, недавно окрашенных в глубокий синий, слегка чернеют прогалины бетона; также, присмотревшись, можно заметить на них неровности: выпуклые поверхности собирают больше света, который и заставляет их предательски отсвечиваться.
