– Алло! Алло! – чуть не кричала она в трубку.
– Слушаю вас, – раздался на другом конце мужской бархатный баритон.
– Здравствуйте, могу я услышать…
И Вера Петровна стала лихорадочно вспоминать, как же звали ту синеглазую женщину, но вспомнить не могла.
«Господи, как же её зовут-то?»
– Алло! Вам кого? – спросил вежливый мужской голос.
– Анну, мне Анну! – вспомнила вдруг Вера Петровна.
– Вы не туда попали, – сказал мужчина и повесил трубку.
– Как не туда? – ответом для неё были лишь длинные гудки.
«Так, возьми себя в руки, – сказала сама себе Вера Петровна. – Не паникуй!»
Она, теперь уже не спеша, сверяя каждую цифру, снова набрала номер, длинные гудки были ей ответом. Положив трубку, она снова набрала тот же номер – гудки, телефон никто не брал.
«Наверное, нет дома, надо позвонить позже», – успокаивала сама себя Вера Петровна.
Как тигр в клетке, она стала мерить комнату шагами. Не прошло и пяти минут, как она снова стала набирать номер Анны, но ответом ей по-прежнему были длинные гудки.
«Ну, где её носит, когда она, наконец, появится!»
Снова раздался звонок в дверь, но Вера Петровна затаилась, как загнанный зверь, и открывать не стала.
За вечер она ещё раз десять набирала заветный номер, но поговорить с Анной ей так и не удалось.
«Я схожу с ума, – подумала она, – Надо успокоиться."
Сев в кресло и включив торшер, Вера Петровна открыла книгу на заложенной странице, но читать не смогла. Она вдруг вспомнила сына, как, будучи второклассником, он притащил домой щенка. Вспомнила, какой болью отозвались тогда его гневные слова: «Ты злая!!!», что он бросил ей после того, как она, невзирая на мольбы оставить щенка, отправила их восвояси. Его залитые слезами и болью, гневные глаза обвиняли и ненавидели её.
На душе стало ещё муторней.
Вера Петровна подошла к окну, и заглянула в щель между шторами. Пёс также лежал на том же месте. Голова его была опущена на лапы, поэтому Вера Петровна, не отдавая сама себе в этом отчёт, стала жадно разглядывать его.
«Какой худой, боже, а грязный какой! Где же он был? Что с ним случилось?»
Она всё смотрела на него и смотрела и не могла оторваться.
Вздрогнув, она вернулась к действительности.
«Нет, я так не могу, не могу!» – как бы извиняясь перед собакой, пробормотала она и, плотно запахнув шторы, расстелила свою постель и легла.
Сон не шёл. Снова и снова перед ней вставали то гневные глаза сына, то свернувшийся в клубок грязный пёс. Эти образы преследовали её и не давали уснуть.
