Протянув мне тогда свою руку, о чем она думала? Быть может, она тоже была напугана? Новая школа всегда пугает новичков, а Люси слишком часто переезжает, чтобы начать чувствовать себя уверено .Но она сильна, сильнее даже меня. Конечно, я никогда не сравнюсь с ней, даже близко не смогу подойти к ней, чтобы быть одного роста с этим светлым человеком. Может, и зря она тогда протянула мне свою руку там, у расписания? Я ведь не знаю, что смогу принести ей, чтобы она была счастлива. Но тот факт, что она живет в этом кошмарном доме, не оставляет меня. Никто не смог выжить в его стенах, никто даже не попытался. И я уверен: Люси не погибнет! Нет, я точно смогу ее спасти, даже если придется отдать больше, чем я думал.
Но я боюсь и ничего не могу сделать со своими дрожащими руками. Страх во мне не излечим. И даже если я рвусь спасать кого-то, все тело кричит от дрожи и колющего холода. Как бы я ни старался избавиться от него, он все же настигнет меня снова. Снова. И снова. Но Люси… Сейчас не время бояться за себя. Если я оставлю Люси, если я сдамся и отступлю назад, точно уже никогда не смогу ее увидеть. А никогда – это слишком долго. Не могу позволить случиться этому. Но руки мои продолжают дрожать. Как же позорно.
− Ты к кому, парень? – Схватив меня за плечо, медсестра пристально посмотрела мне прямо в глаза. Ее взгляд был таким тяжелым, что я едва мог выдавить из себя хоть слово. − Ну же, я не кусаюсь. К кому ты пришел? – снова спросила она, фальшиво улыбнувшись.
− К Люси Бранмаур, − переборов ее страшный взгляд, я твердым голосом назвал имя своей подруги. − Она недавно к вам поступила.
Рука медсестры оставила мое плечо. Выражение ее лица стало бледным и одновременно пустым. Она некоторое время молчала, просто смотря на меня, словно пытаясь увидеть что-то, что видят далеко не все люди. Но хватило всего минуту, чтобы эта некрасивая женщина с грубым голосом снова вернулась к жизни.
− Люси Бранмаур умерла несколько минут назад, − совершенно спокойно отозвалась она, а ее слова больно вонзились в мой мозг. − Мне искренне жаль. Температура ее тела поднялась настолько, что кровь в венах начала кипеть. Мы ничего не смогли с этим сделать. Да и видим такое впервые. Она буквально сгорела изнутри. Бедное дитя.
И как она может говорить о том, что Люси погибла? Не понимаю. Этого не могло произойти. Нет, я не потерял ее, а эта женщина только лжет мне, пытается сделать так, чтобы я больше никогда не приходил сюда, не вспоминал с Люси. Но так нельзя. Почему она сказала это, да еще и таким спокойным голосом? Все против меня? Все снова хотят надо мной поиздеваться?
