− Мы можем съездить к Люси? Пожалуйста, отец. Это очень для меня важно.
Он сурово посмотрел на меня, отложив в сторону потрепанную газету. И зачем только он каждый раз перечитывает старые газеты, ведь можно купить новую? Никогда его не пойму. Но, наверное, потому, что просто не стремлюсь это сделать.
− Ты серьезно сейчас, Отто? Я же сказал тебе, что это плохая затея. Лучше займись чем-нибудь.
− Не ты ли говорил, что всегда будешь делать только то, что поможет мне стать счастливым? Помнишь? И сейчас ты отказываешь мне в этом? Это ведь нетрудно сделать. Почему ты не хочешь просто пойти мне навстречу?
− Отто, если с тобой что-то случится, я не переживу этого. Пойми хотя бы меня.
− Но я не могу вечно прятаться. Впервые у меня появился друг, который не опасается меня. И я хочу хотя бы немного побыть счастливым. Если и суждено случиться со мной чему-то плохому, то это будет только ради Люси и тебя.
− Еще никогда ты не говорил что-то подобное. Но если Люси так сильно на тебя действует, наверное, стоит подбросить тебя. Идем. Но, Отто, мои первые слова не теряют свою силу.
Больница здесь была старой, обшарпанной, и это было нормальным для такого же серого, мрачного и небогатого городка, который скучно проживал каждый день. Все всегда смотрят на этот город как на что-то потерянное, чему нужно дать еще один шанс. Шанс. Но оправдает ли он его? Никто не знает, но каждый надеется. Однако я не уверен, что эти одичалые, облупленные стены смогут как-то измениться. Если этот город покрасить в яркие цвета, сменить обшарпанную краску на новую, то все равно Найджел Парк останется таким, каким был раньше. Против этого сложно пойти, ведь правда часто бывает жестокой. Но я не злюсь и не обижаюсь на жизнь нашего городка. Он не был создан для великих целей, больших людей. Он просто живет, прожигает это небо и не грустит по этому поводу. Таких городков, возможно, много, но только Найджел Парк принимает в этой заброшенности свое счастье. Может быть, лет через десять от него ничего не останется, кроме могильных плит и оставленных разбитых домов, которые уже никогда никому не понадобятся.
Голова гудела. Отец был против моих отношений с Люси, всячески выказывал это, но я старался не замечать, хотя бы немного изменить его взгляд на нее, чтобы он разрешил мне самому начать историю своей жизни. Ему придется нелегко, но он сможет пересилить себя, я знаю.
Люси. Единственный человек, которому я обязан своей жизнью. Отец бы не понял. Он никогда не понимал меня, хоть я и пытался дать ему намеки, но все было бесполезно. Может, поколения просто не умеют слушать друг друга? Почему-то я очень сильно в этом уверен.
