Медленно исчезали, выеденные щелочью, узкие длинные галстуки, по-дендистски расслабленные у шеи, рубашки с манящими тканями.
Это был танец пожирающих друг друга медуз всевозможных видов и расцветок. Врезывались друг в друга, одно тело немного проникало во второе и отталкивалось что было силы. Резкий толчок – мягкое движение желейной упругой субстанции. Иногда пожирало, иногда отталкивалось, чтобы продолжить танец. Встали на носочки. Опустились на полупальцы.
Витя хотел и себе такое желейное тело. Желал желейное тело. Желал жизнь – движение. От толчка до полной остановки, то есть одновременно с этим нового толчка.
– Где моя медуза! – Витя кричал. Витя нечаянно, внезапно думал о Леночке.
Рубина толкнула его в грудь своей грудью – она не была похожа на желе, она была твердой и сильной – грудь каменной статуи, Виктор упал на чьи-то формы, густо покрытые волосами.
– Это хорошо так лежать, – решил Витенька. Боль давно требовала внимания и плакала, не унимаясь, – но лежа тоже чувствуется.
Открывшийся в копне вьющихся волос рот, на которых расположился Витя, медленно, обдумывая каждое слово, проговорил:
– Конечно чувствуется. Пока тело есть, будет и чувствоваться.
Слова эти перенеслись в рот Рубины, она, смеющаяся и красная от духоты, помогала Виктору встать, тянула его за руку.
– Посмотри на свою голову, посмотри на свою корону! – повторяла Рубина, счастливая и прекрасная.
А Витенька в этот момент любил, и ему было не до короны. Рубину, всех этих людей вокруг, всех медуз, Иль-гона, Соленого, маму, Максимова, Васеньку и его тетку, Леночку – любил их всех. В неоне колыхались прекрасные неведомые птицы, рыбы просвечивали тонкими оболочками. Витя чувствовал касание игл. Сосны или ели.
Цыгане трогали ему руки, гладили лысую голову, отчетливо пульсировала кровь.
* * *
В съемочном павильоне ничего не меняли, так, говорят, нужно для успокоения души. Но пускали всех, абсолютно бесплатно. Приходили смотреть на Витеньку, распятого на декорациях в цветочной зоне. На голове его был венок из колючей проволоки тоннеля, через который Виктор пролезал в руки массовки.
Благодаря встроенному датчику, Витя механическим голосом рассказывал один и тот же анекдот:
«– Скучно тут у вас. Позвали бы цыган.
– Мы и позвали. Они посидели, посидели, а потом говорят: «скучно у вас». И ушли».
Россия
Бабушкины базарчики – дары огородов, выстроившиеся в линию, достигают своего изобилия, как правило, к концу августа. Даже если лето выдалось не особенно сладким, а больше слякотным: после дождя как грибы распускается укроп, сельдерей, петрушка и базилик (зелёный и фиолетовый). В то лето солнце разбаловало наш провинциальный городок к самому его завершению, поэтому базарчики наводнились не только кабачками, яблоками и вышеупомянутой зеленью, но и помидорами по 35 рублей за килограмм.
