Виктор также устало ссутулившись добирался до дома. Заходил в магазин за завтраком, ужином или обедом, приветливо болтал с продавцом, старым сирийцем. Если встречал Васеньку, садился с ним, и они разговаривали, если было о чем, и молчали, если рассказывать было не о чем. В подъезде, там, где потеплее, теснились Олежик, Краб и Гриша. Последний лениво оборачивался на приветствие Виктора, но ничего не отвечал, остальные вообще не обращали внимания. Иногда Краб, когда Виктор уже подходил к своей квартире на пятом этаже и не мог ничего слышать, говорил: «Вот это вонь!». Слышался ленивый смех и аура многодневной немытости.
* * *
Зимой Виктор с утра предпочитал гулять. День был короткий и страх, что солнце закатится, и не успеешь его поймать, заставлял Витю неспешно и радостно выходить на морозный воздух сразу после сна. Он старался ходить разными маршрутами, не уходя далеко от дома, встречал редких собачников (большинство выгуливало собак часов в семь, восемь утра, когда было еще темно), слушал скрип снега под массивными ботинками, считал шаги, смотрел на небо – каждый раз разное.
Заходил в магазин к сирийцу. Покупал что-нибудь, чтобы подкрепиться с утра и, размахивая пакетом, пытаясь поймать запах мороза в раскрасневшемся от холода в носу, также радостно и неспешно шел домой. В пустой квартире Виктора собралась уже немыслимое количество полиэтиленовых пакетов. Это количество множилось абсолютной пустотой.
В выходные ежедневный утренний обряд был особенно ему приятен. Он знал, что никуда не пойдет, никто не будет пытаться ущипнуть его за попку, никто не спросит: «А знаешь, почему Соленого назвали Соленым?». Фрукты из лавочки и примятый его подошвой снег превращал дни в сказочные и ирреальные.
Был вторник. Как раз такой вторник, когда не нужно было никуда идти. Солнце ярко сияло на Землю и Виктор видел все прыщики на проходящих мимо подростках, все бабуличьи морщинки, все седые волоски гордых мужичков, менеджеров среднего звена, расхаживающих по городу без шапки.
В маленьком прозрачном пакете Витя нес три яблока, размером с крупный кулак. Им было тесно и они явно хотели выбраться, хотя были безынициативны.
Витя подходил к подъезду, хотел открыть сомкнутую сломанным, атавистическим домофоном дверь, но голос Тамары, сидящей на скамейке у подъезда, остановил и развернул довольное хорошим началом дня лицо Витеньки.
– Ты мне расскажи, Вить. Вот, ты все вещи выкинул.
– Продал, – без обиды перебил он Васенькину тетку.
